Ужасная встреча, хуже всех остальных – а мы ведь только начали.

– Я играла в домике на дереве, – отвечаю я, наблюдая за исступленной пляской светляков.

Тесса сегодня

Прибыла первая из Сюзанн – закутанная в белое, словно приготовленная к крещению. Женщина, которая держит ее на руках, тоже с ног до головы в белом, а рот и нос закрыты маской – видны только карие глаза. Добрые.

Она разматывает саван и бережно подносит Сюзанну к окну. Большинство собравшихся по другую сторону стекла с энтузиазмом поднимают айфоны. Сюзанна на мгновение тонет в свете вспышек, словно кинозвезда.

Ее череп – кадр из фильма ужасов. В заброшенной пещере рта висят сталактиты гнилых зубов. Глазницы – как бездонные океанские впадины. Нижней челюсти нет. Именно эта черная пустота – две зияющие дыры – напоминает мне о том, что раньше она была человеком. И могла смотреть. Видеть.

Помнишь? Ее гулкий беззубый голос булькает у меня в ухе. В груди взрывается глубоко зарытая мина. Почему, собственно, я так потрясена? Потому что Сюзанны в моей голове уже давно молчат. Больше года. Глупо было думать, что это навсегда.

Только не сейчас. Я мысленно зажимаю ей рот ладонью. И начинаю про себя напевать гимн США.

Ночью сполох ракет…

Джо стискивает мою руку.

– Простите за опоздание.

Ее нормальный деловой тон, слегка эксцентричный вид – я жадно вбираю все подробности, чтобы отвлечься. Белый халат, брюки цвета хаки, фиолетовые кроссовки «Найк». На тесемке с принтом в виде черепов и скрещенных костей – пластиковый бейджик. Запах какой-то химии, не сказать чтобы неприятный.

Глубокий вдох. Я по другую сторону стекла. По другую сторону ада.

Она непринужденно кивает в сторону собравшихся. Кроме меня и Билла на мероприятие допустили еще четырех человек: трех аспирантов (один из Оксфорда, два из Университета Северного Техаса) и молодую красавицу-ученую из Швеции по имени Бритта.

Последние пятнадцать минут мы провели вместе. Чужие друг другу люди, мы делаем вид, что все происходящее абсолютно нормально. Как будто смерть в ее самом садистском проявлении – абсолютно нормальна. Я поймала на себе несколько любопытных взглядов, но вопросов никто не задает.

До приезда Джо мы обсуждали, какие три достопримечательности Бритте стоит посетить в Далласе и Форт-Уэрте до отъезда: музей Амона Картера, где выставлены мускулистые бронзовые статуэтки Расселса и Ремингтона (и чудесный чернокожий мальчуган в бумажной шляпе); музей Кимбелла, где шедевры искусства купаются в необыкновенном серебристом свете, а невезучий паренек оказался в компании подлых средневековых шулеров; и, наконец, Музей шестого этажа, где Освальд целился из винтовки в свою жертву, а конспиролог с широко раскрытыми глазами вышагивал по тротуару и приговаривал: «Нет, не так было дело!»

Бритта с интересом разглядывает Билла, и мне приходит в голову мысль, что они почти наверняка переспят. Утром он улыбнулся мне весьма сдержанно.

– Стивен Кинг копался в архивах Музея шестого этажа, чтобы написать свой опус про убийство Кеннеди, – рассказывает Билл.

– Отличная книга, – вставляет Джо. – Кинг – гений. Но Техас он никогда не понимал. Говорю это как оклахомка. Привет, Билл. Тесса. Сарита. Джон и Гретхен. Бритта, здорово, что ты смогла вырваться. Похоже, они только начинают.

Череп сейчас повёрнут к нам, злобно косится с железного стола. Женщина в белом до сих пор разворачивает фрагменты головоломки. Длинную жемчужно-белую кость и потом еще одну, всю переломанную – как ветка дерева, обломившаяся под весом снега.

– Сегодня за главную Тамми, – говорит Джо. – Она руководит всеми работами.

Джо и Тамми быстро машут друг другу. Четыре женщины в стерильных костюмах занимают свои места в лаборатории, перед прозрачными стеклянными колпаками. Всюду ослепительный холодный свет флуоресцентных ламп.

– Как будто заглядываешь в холодильник серийного убийцы, – шепчет Билл мне на ухо.

Джо косится на нас. Интересно, услышала?

– У каждого лаборанта своя задача, – поясняет она. – Маргарет отрежет небольшой фрагмент кости. Тониша вычистит его с помощью спирта, хлорки и воды. Джен сотрет кость в мелкий порошок, из которого мы и будем извлекать ДНК. Дело Бесси – обрабатывать все поверхности, чтобы по максимуму сохранить стерильность во время работы. Так принято. Только так.

Джо сосредоточенно наблюдает за происходящим за окном. Она в своей стихии. Умнейший человек – и без высокомерия. Чуткая и добрая – и без цинизма.

Джо знает всех присутствующих по именам. И с тем же успехом она могла бы рассказывать нам о технике рафинирования сахара.

– Инструкции надо выполнять неукоснительно. – Откуда-то берется строгий тон. – Никакой небрежности. Меня однажды обвинили в небрежности… Худший день в моей жизни. – Она не строит предположений и вообще ничего не говорит о конкретном деле: чьи это останки, почему они особенные. – Нам нравится работать с костями черепа и другими массивными костями. Лучше всего – бедренная кость, – продолжает Джо. – Из нее можно получить самые длинные отрезки митохондриальной ДНК – и больше всего информации о том, кем был человек. Нам очень повезло с этими тремя образцами, учитывая, что останки не раз перемещали.

Череп засовывают под прозрачный колпак. Сквозь стекло доносится вой пилы – словно кто-то из соседей решил что-то помастерить солнечным воскресным днем.

Когда первая Сюзанна возвращается на стол под окно, из ее черепа злобно смотрит на нас еще одна дюймовая дырка.

Очередной этап разложения.

Прости, молча говорю я. Однако гулкого, беззубого ответа не получаю.

Пила «Дремель» вгрызается в бедренную кость, а кусочек черепа перемещают на следующий стол, где его отмывают до скрипа. Лаборанты будто про нас забыли и работают как заведенные. Не знаю, чего я ждала – но точно не этого. Холодное, сюрреалистическое зрелище.

– Наверное, работать над делом Чернооких Сюзанн особенно интересно! – радостно восклицает Сарита, студентка Оксфорда. Рубленая английская речь. Высоченные каблуки. – Для лаборантов это большая честь, правда? Здесь ваши лучшие сотрудники?

Я прямо чувствую, как Джо напрягается.

– Для них… и для меня… это дело, эти останки ничем не отличаются от остальных, доверенных моей команде. За каждой костью кроется одно: ждущая семья.

Выговор. Всем нам.

– Почему здесь три кости? – резко меняет тему Билл. – Ведь скелета было два? Я слышал, что от каждого скелета берут по одной кости.

– Я ждала этого вопроса. – Голос Джо еще резковат. – За долгие годы останки пострадали от насекомых и прочей живности. Убийца перемещал их по меньшей мере один раз: рядом с костями, помимо красноватой глины поля Дженкинса, была найдена инородная почва. Словом, разумеется, сохранились далеко не все кости. Наш антрополог рассортировал останки из двух гробов и пересчитал… Правых бедренных костей оказалось три.