пришло ей на ум, – имя прекрасной принцессы из сказки, которую ей с сестрами рассказывала мать:

– Уинифред.

Человек за столом не улыбнулся.

– Первое: ты должна относиться ко мне с уважением. Тебе надлежит обращаться ко мне «сэр». «Уинифред, сэр». Поняла?

Уинифред кивнула и тут же исправилась.

– Да, сэр.

Он удовлетворенно прищурился.

– Второе: ты соврала. Знаешь, как я это понял? Лгуны не смотрят собеседнику в лицо. Их глаза бегают, потому что в них можно прочесть правду. Теперь соври мне так, чтобы я поверил. Как тебя зовут?

– Уинифред, сэр, – твердо произнесла она, не отрывая взгляда от водянисто-серых глаз господина.

Тот растянул губы в подобии улыбки. Она скорее назвала бы это оскалом.

– Прилично. Подойди ближе.

Уинифред подошла. Господин вытащил из ящика стола лист бумаги и окунул перо в чернила. Он долго что-то писал, а она не смела даже шевельнутся. У нее было чувство, что этот человек не любит, когда его дергают.

Наконец он закончил, вновь обмакнул перо в грязную чернильницу, а затем протянул его Уинифред. Она взяла перо, стараясь не испачкать руку господина своей – по выражению его лица она догадалась, что ему были бы неприятны ее прикосновения. Она крепко зажала перо в кулаке и стала ждать его указаний.

– Моя фамилия Уоррен. Я могу научить тебя лгать. Это очень полезно, ты и сама теперь это знаешь. – Господин усмехнулся. – Я могу научить тебя и многому другому. Я также дам тебе еду, крышу над головой, а потом даже стану платить небольшое жалованье. Ты хочешь этого?

Она подумала о воде, и у нее пересохло во рту. Сейчас за стакан воды она бы сделала все что угодно.

– Да, сэр, – хрипло ответила она.

– Тебе придется выполнять кое-какую работу для меня. – Мистер Уоррен подвинул к Уинифред лист бумаги. – Распишись здесь, если хочешь этого.

О, она хотела, и даже очень! Она может получить кров и пищу, всего лишь поставив закорючку на какой-то бумажке?

Она знала, как пишется ее имя, но теперь у нее было другое. Поэтому она, поудобнее перехватив перо в кулаке, просто поставила на листе кривую черточку в том месте, на которое указал ей господин. Робея, Уинифред положила перо на лист с подсыхающими чернилами и сделала шаг назад.

Мистер Уоррен удовлетворенно осмотрел лист и спрятал его в ящик стола.

– Ты благоразумная девочка, Уинифред… Винни. – Он прокатил ее новое имя на языке, и ей стало не по себе. – Уверяю тебя, ты будешь мне благодарна.

Благодарность – так мистер Уоррен назвал ее рабство, в которое она отдала себя по доброй воле.

* * *

Лондон, 1857

Уинифред оделась с первыми лучами солнца.

Всю ночь она не спала, а урывками дремала. Когда она вынырнула из очередного сна, содержание которого не могла вспомнить, решение пришло само собой: чтобы выжить, ей придется лгать обоим.

Грубая выстиранная ткань ощущалась на коже совсем не так, как вчерашние шелк и газ. Уинифред аккуратно сложила бальное платье, с сожалением проведя пальцами по вышивке и мягким кружевам. Боуди вернет его в лавку. Мистер Уоррен никогда в жизни не потратится на выходной туалет, если его можно одолжить.

Он никогда и нигде не упускал возможности выгадать лишний шиллинг. Не упустит и сейчас. Именно поэтому Уинифред расскажет ему обо всем, что произошло, кроме того, что письмо у нее. Узнай мистер Уоррен об этом, он непременно пожелает им воспользоваться. А его внезапное обогащение может натолкнуть Дарлинга на кое-какие мысли.

Зато она будет предельно откровенна в остальном. Ее хозяин узнает о предателе в своих рядах, о Дарлинге и о его предложении. Уинифред хорошо знала мистера Уоррена и не сомневалась: он захочет, чтобы она вошла к юноше в доверие, выведала, кто он такой и что ему нужно. Этот идиот непременно ей доверится, если она отдаст ему письмо и найдет нужный подход. Уинифред заметила, как юноша смотрел на нее прошлой ночью. Влюбить его в себя будет проще простого. А потом она предоставит мистеру Уоррену разбираться с соперником единолично. Жестоко, но что поделать – только так она сохранит и работу, и жизнь.

Письмо, как и вчера, плотно прилегало к бедру. Ноги ныли и кровоточили от новых туфель, стиснув зубы, Уинифред перевязала натертые пальцы тряпкой. Сбрызнув лицо ледяной водой, она забрала из тайника печать и сунула ее в карман легкой накидки – лето в этом году запаздывало. Ей предстояла долгая прогулка.

Лондон пробудился ото сна. Выглянули прачки, вывешивая свежее белье; высыпали на улицы торговки, кухарки, посыльные. Потом по мостовым загрохотали экипажи, и любезные утренние приветствия сменились крикливой руганью. Не успела Уинифред дойти до границы лондонского Сити, как разошлись церковные колокола и заводские свистки.

Здание офиса мистера Уоррена на Грешам-стрит выглядело так же, как и остальные дома в этом районе: высокое и строгое, с большими стеклянными окнами, отражающими тусклое солнце. Отличие этого места от грязного темного кабинета в «Рассвете» было до смешного очевидным. Там собирались самые низкие, самые порочные торговцы телом, опиумом, оружием и информацией. А здесь курили дорогой табак и спорили о политике и покупке акций.

Коротко кивнув швейцару и не волнуясь, узнал он ее или нет, Уинифред прошла прямо к кабинету на первом этаже и постучалась. Дождавшись приглашения, она вошла.

Внутри было чисто и светло. Шкафы из красного дерева аккуратно заставлены папками и коробками, сиденья стульев обиты зеленой тканью, стол чисто вымыт и почти пуст. Дешевые свечи и плотно занавешенные окна не подошли бы этому месту, поэтому мистер Уоррен предпочитал обходиться здесь без них. На Грешам-стрит он приходил каждый четверг, чтобы разгрести дела, письма, новости и документы, скопившиеся за неделю.

Закрыв дверь, Уинифред присела в книксене. Мистер Уоррен даже не взглянул на нее. Он подписывал бумаги с пугающей скоростью, откладывал листы один за другим, не давая даже просохнуть чернилам. Кончики его пальцев были густо измазаны, он оставлял на бумагах черные отпечатки.

– Я очень занят, Винни, – глухо произнес он, откладывая очередной лист. – Давай печать.

Уинифред торопливо выложила перед ним на стол печать лорда Уилкиса. Краем глаза она глянула на бумаги. Похоже, мистер Уоррен собирался приобрести кое-какую недвижимость в Сохо. Наверняка открывает очередной публичный дом.

Если он назовет его «Закат», она бросится в Темзу вниз головой.

Мистер Уоррен ни знаком, ни словом не дал понять, что увидел печать. Но она знала, что он ее увидел, поэтому быстро произнесла:

– Письмо, которое вам необходимо, находится в распоряжении лорда Уилкиса. Однако на балу