Приемная в хранилище функционировала как архив, с фотографиями в рамках и стопками записей. Бремер нашел коробки с материалами, относящимися к фильму «Пурпурный дождь»: бланки с точными фразами, записанными для ADR (автоматическая замена диалога), постоянные полароиды из набора, фотографии с местоположения скаутов, различные черновики сценария.

В большой белой спальне, где на стене была написана загадочная фраза: «Все, о чем ты думаешь – правда», он отложил в сторону пачку рукописных текстов своих самых известных песен, скрепленных вместе и, казалось, ждущих, когда их найдут. Пока мы лежали на белом ковре, удивляясь зачеркнутым и переписанным текстам Принса, одна из представителей Бремера подошла и помахала блокнотом. Она нашла остальные страницы мемуаров, которые я читал в Австралии. Я вздохнул с облегчением. Хотя Принс не добавил ничего нового в блокнот, я беспокоился, что эти страницы никогда не отыщутся.

А потом хранилище: подавляющая его часть была отведена под катушки с пленкой. Но в передней части нескольких стальных шкафов он отложил несколько вещей, которые сразу же бросились нам в глаза. Фотографии и сувениры из его детства, многие из них тех лет, о которых он писал в своих мемуарах. Все было бережно сохранено: вырезки из ранних газет, бумажник отца, даже табель успеваемости из средней школы. Мы были потрясены. «Я не живу прошлым», – сказал Принс в интервью Rolling Stone в 1985 году. И все же он хранил это так долго, как будто ждал ретроспективного поворота, который он сделает с Piano & A Microphone и «The Beautiful Ones».

Мы не хотели издавать книгу просто потому, что не могли. И у нас не было никакого желания печатать что-либо, что отклонялось от рекомендаций, которые Принс обсуждал со мной и Крисом. Обширность его архива давала нам надежду. Существовал способ реализовать свои амбиции, не ставя под угрозу целостность проекта и не делая что-то, что казалось бы просто сшитым куском турпродукта. Если бы мы включили только те предметы, за которые он держался, мы бы знали, что у нас на руках есть что-то подлинное. Все, что говорило с нами, было чем-то, что хранил Принс. Книга могла быть написана его голосом, под его авторством, с минимальным количеством вторжений из внешних источников. Ни при каких условиях мы не хотели вкладывать слова в его уста или сеять какую-либо путаницу в том, что он сказал и написал.

Нам нужно было больше времени. Мы вчетвером вернулись в Пейсли в июле, снова осмотрели комнату за комнатой, но на этот раз более тщательно. Кондиционер сломался, и в помещении было душно и жарко. Мы проводили долгие часы, обсуждая темы, которые можно было бы объединить в некое повествование о жизни Принса, собирая их вместе в том же конференц-зале, где он принимал редакторов и где мы с ним говорили в самый первый раз.

Поскольку планы поместья перешли к другим творческим проектам, включая открытие музея Пейсли Парк и проведение мемориального концерта, наступило бездействие. Я вернул пачку мемуарных страниц, которые он доверил мне (примерно треть от общего количества), в поместье и начал беспокоиться, что они никогда больше не увидят дневного света. Я помню, как сдал их в FedEx, задаваясь вопросом, не совершаю ли я огромную ошибку. Они были моим самым ценным имуществом.

Но в 2017 году, когда Comerica Bank занял пост администратора недвижимости, мы снова набрались сил. С помощью новых архивистов поместья мы рассмотрели более 5200 предметов из коллекции Принса. Мы искали предметы, которые вызывали у нас ту же дрожь, что и при встрече с ним: вещи, которые передавали нам некоторую близость; которые проливали новый свет на его семью и искусство; которые демонстрировали его творческий процесс и, как он и хотел, взывали у его читателей желание творить так же.

Тем временем поместье выпустило первый официальный посмертный сингл Принса, песню под названием Moonbeam Levels, записанную в 1982 году. «Вчера я пытался написать роман, – начинает он, – но не знал, с чего начать». Я мог его понять. Так много можно было сказать, но найти жизнеспособную структуру для этого было почти невозможно. Даже когда Принс был жив, мы обещали ему книгу, в которой будет описано «нетрадиционное и поэтическое путешествие по его жизни и творчеству». Теперь вопрос был в том, как далеко мы сможем уйти от условностей, прежде чем путешествие сойдет с рельсов.

Я все время возвращался к строчкам из Moonbeam Levels, в которых Принс поет о человеке, который никогда не вел дневника и всего лишь хотел «бороться за совершенную любовь». Это было правдой. Из тысяч документов, которые мы рассмотрели, ни один не напоминал дневник. Однако было много свидетельств того, что Принс боролся за совершенную любовь. Никогда не бывает поздно.

ПРИНС ХОТЕЛ ИСТОРИЮ

которая пройдет «весь путь до Супербоула», но в его отсутствие невозможно было создать такую книгу, не отклонившись от намеченного курса, не сделав слишком много предположений, не оставив слишком много упущений. Страницы мемуаров, над которыми мы работали, освещали его детство и юность, ведущие к подножью его карьеры. Путь к вершине «Пурпурного дождя». Этот вектор должен был быть сердцем книги, думали мы. Назовите это историей происхождения: «История о том, как Принс стал Принсем».

Мы остановились на книге, закрепленной четырьмя пунктами, и все они были связаны рукописными текстами, свидетельствовавшими о его творческом процессе. Во-первых, это введение, рассказывающее в первую очередь историю того, как все это произошло. Во-вторых, страницы, написанные Принсем специально для своих мемуаров: любовное письмо родителям, дополненное расширенными версиями и ремарками, которые он озвучил мне, когда мы вместе читали его слова в Мельбурне.

В-третьих, одна из самых трогательных вещей в архиве: фотокнига, которую Принс начал хранить с декабря 1977 года, когда ему было девятнадцать и он остановился в Сан-Франциско, чтобы записать свой дебютный альбом For You. Фотографии, которые он хранил, рассказывали о его первой сделке с Warner Bros., о его поездках в Калифорнию. О людях, которые его окружали и помогали ему творить. Он был частью Миннеаполиса. Некоторые из них все еще были в его памяти много десятилетий спустя: он писал о них на страницах своих мемуаров. Фотоальбом, подписанный его собственной рукой, был полон его юношеской развязности и чувства юмора; он запечатлел необузданный потенциал человека, у которого были свободны руки, чтобы создавать искусство таким, каким он хотел его создать.

Один из замыслов книги «The Beautiful Ones» должен был показать, что художник находится в постоянном состоянии совершенствования, всегда представляя себя в будущем, и этот фотоальбом был идеальным примером его самооценки в начале его карьеры. Соответственно, он закончился в апреле 1978 года – в тот месяц, когда вышел его первый альбом.

В-четвертых, мы нашли рукописный синопсис, который он сделал для фильма «Пурпурный дождь». Написанные где-то между весной 1982-го и началом 1983 года (до того, как у фильма появились режиссер, сценарист или даже имя, и до того, как он написал песню «Пурпурный дождь»), эти страницы заставляют его работать над основными темами и персонажами фильма. Они – свидетельство его творческой энергии. Тогда его песня Little Red Corvette попала в десятку хитов, и он был полон решимости создать большой фильм, что-то с высокими ставками и драмой в дополнение к музыке и комедии. Эта история продолжает начатую нами дискуссию о его родителях, которые сейчас, как никогда, находятся в центре его психологии. Принс владел «Пурпурным дождем»: это было в его ДНК. Читая его первые идеи о фильме, вы можете увидеть, как его гений зародился из конфликта его матери и отца – «одной из дилемм моей жизни», как он сказал мне, – став творческим источником, к которому он будет возвращаться на протяжении всей своей жизни.