Действительно ли она понимает, какую огромную сумму он потребовал у нее?

Он ждал.

С неимоверным усилием Мимоза так и не открыла глаз.

Наконец он не выдержал:

— Я дам вам три дня на обдумывание. У меня здесь еще есть дела, и это даст вам время поразмыслить.

Мимоза ничего не ответила.

— Это также даст вам время, чтобы получить наличные в банке. Я не столь глуп, чтобы оставлять какие-либо доказательства своего участия в этом деле или позволить хоть одной душе узнать, что я получил от вас деньги.

Он немного повысил голос:

— Вы понимаете, мисс Тайсон, о чем я вам говорю? Мне нужны деньги, но я хочу получить их от вас так, чтобы никто об этом не знал, и в первую очередь — Сюзетта Бланк.

Вы слышите? Ответьте мне!

Это было приказание, и Мимоза на этот раз не сумела удержаться и не открыть глаза.

Его лицо было очень близко, и девушка прочла злобу в его глазах. Она не сомневалась, что он хотел бы принудить ее согласиться на его требование.

Девушка была испугана, и голос ее дрогнул.

— Я… я… слушаю вас… Я подумаю… над вашими… словами.

— Очень хорошо — думайте! И помните: если я не получаю от вас желаемого ответа и денег, граф Андре пострадает, и его страдания, настоящие муки ада, будут гораздо больше ваших.

Произнеся эти слова, мсье Шарло поднялся со стула и пошел прочь.

Он пересек внутренний двор и вошел в дом. Мимоза могла слышать, как Сюзетта Бланк говорит с ним, ее голос, казалось, звенел от волнения.

Мимоза стиснула руки и оглядела сад.

Сад был все такой же: прекрасный, запитый солнцем. Жужжали пчелы над цветами, в деревьях порхали птицы.

Все оставалось по-прежнему красивым, но змея заползла в райский сад, и девушка не знала, как справиться с нею.

Герцог Элрок прибыл в Париж и сразу же направился к дому на Енисейских Полях, где он всегда останавливался у своего друга виконта Флерри.

После того как они выпили по бокалу шампанского и обсудили политическую обстановку в обеих странах, виконт сказал:

— Сегодня вечером я беру вас с собой на прием.

Герцог застонал:

— Я бы с большим удовольствием пообедал с вами у «Максима».

— Мы сможем зайти туда в другой раз, да и мне кажется, именно на этом приеме вы обнаружите для себя нечто, представляющее особый интерес.

Герцог цинично поднял брови. Он знал, что подразумевается под «особым интересом»в Париже, и решил про себя, что ему сейчас это совсем ни к чему.

— Прием устраивает, — пояснил его друг, — один из самых богатых банкиров Парижа. Он решительно настроен перещеголять по расходам и по блеску все остальные приемы, на которых когда-либо бывали его сегодняшние гости.

— Сомневаюсь, — лаконично ответил герцог. — Вы не хуже меня знаете, Анри: как все дороги ведут в Рим, так все приемы в Париже ведут в постель!

Виконт рассмеялся:

— Хорошо, договоримся так: вы отправляетесь со мной, но если решите вернуться домой пораньше, я не стану вмешиваться.

Герцогу пришлось согласиться.

Однако про себя он решил, что наверняка прием окажется похожим на те оргии, в которых он множество раз участвовал в дни своей молодости.

Он всегда находил Париж обворожительным, но был особенно им очарован в первое свое посещение, вскоре после окончания Оксфорда.

Тогда его поразили, обворожили и околдовали экзотические парижские куртизанки.

Сверкающие бриллиантами, они соперничали друг с другом, демонстрируя себя в Булонском лесу более вызывающе, чем позволяли себе такого рода профессионалки во все предшествующие времена.

Однако они, счел герцог, помогали мужчине забыть неприятности и проблемы, которые он привозил с собой в Париж.

Впрочем, к нему сейчас это не относилось.

Просто герцог знал: нужно уехать из Англии, чтобы положить конец начавшему тяготить его роману.

Леди Сибил Брук была забавной и остроумной, ненасытно жадной до любовных утех.

Однако, узнав ее лучше, герцог решил, что эта женщина пытается начать играть слишком большую роль в его жизни.

Самым простым способом избежать прямого объяснения на эту тему, решил он, был отъезд за границу.

Герцог давно принял решение не жениться до весьма солидного возраста.

Он наблюдал, как многих его приятелей одного с ним социального положения подводили к алтарю старания честолюбивых мамаш, прежде чем у них хватало времени насладиться жизнью холостяков.

Герцог был рассудителен и решил, что сначала насладится прелестями свободы, которую каждому молодому мужчине следует испытать до женитьбы.

Ну а потом уж можно остепениться и обзавестись семьей.

Герцог был неглуп и понимал, что представляет собой одну из самых завидных партий в великосветском обществе.

Его отец всегда правил, как король, в принадлежащих ему владениях.

По традиции члены его рода всегда занимали высокое положение при дворе: и трое герцогов Элроков, и десять графов, носивших то же имя.

Они служили своей стране на самых разных постах.

Многие Элроки были выдающимися государственными деятелями, а десятый граф Элрок был незаменимым помощником Мальборо в его кампаниях.

Герцог очень ответственно относился к своему положению в обществе, хотя и испытывал неподдельный интерес к политике и международным делам — много больший, нежели его отец.

Будучи пэром, он, естественно, не мог стать членом Палаты Общин, поэтому герцог сделал объектом своих интересов международные дела.

Он сделался настоящим экспертом во всем, касающемся политики стран западного мира и их интересов на международной арене.

Чтобы не казаться слишком любопытным, в качестве ширмы он выбрал археологию и действительно сделался знатоком истории Римской империи.

Интерес к археологии приводил его во множество стран; однако его поездки не выглядели проявлением интереса к их внутренним делам.

Впрочем, Элроку многое удавалось узнать, пока формально он занимался изучением развалин римских городов, храмов, акведуков и дорог.

Одновременно он настолько увлекся своими археологическими изысканиями, что написал о них книгу, которую и надеялся издать на следующий год.

Теперь же герцог одевался с помощью камердинера, сопровождавшего своего хозяина повсюду, и раздумывал о том, что предстоящий прием окажется пустой тратой времени.

Он предпочел бы пораньше печь спать, а на следующее утро снова отправиться в путешествие.