— Отец, а когда мы поедем?

— Как только кончится пурга.

Даг чувствовал себя как-то странно, словно заболевал. За свою короткую пока жизнь приемный сын кузнеца серьезно болел всего лишь раз и пару раз страдал животом. Но нынешнее состояние лишь отчасти походило на последствия от поедания несвежей рыбы. Рот пересох, постоянно хотелось пить, шершавый язык с трудом ворочался в глотке. В довершение всего, стало больно водить глазами и заныла шея. Отцу Даг решил пока ничего не говорить. Разве это беда для настоящего викинга, когда слегка ноет шея?

— Отец, а мы поедем сразу к конунгу-жрецу?

— Сразу к нему нельзя. В Старой Упсале не так просто найти ночлег. Это не город, вроде Бирки… ты увидишь.

Но прежде чем Даг вошел в чудесный Золотой Храм, произошло немало странных и пугающих событий.

Даг увидел. Но прежде чем увидеть, он услышал. И почуял запах. Где-то впереди, за кронами темного леса, жгли покойников. А еще там жгли что-то сладкое и вкусное. Затем чащоба распахнулась, открылся вид на туманную долину, и сразу стали видны десятки погребальных курганов. Большая их часть давно заросла травой и понемногу рассыпалась, но в центре долины возвышались рукотворные горы, еле прикрытые свежим дерном.

— Глядите, глядите, Упсала!

— Как много народу в этом году! Только больные дома остались.

Больше всего это походило на громадную плоскую чашу, по краям заросшую дремучим лесом, а в центре — отполированную тысячами ног. Снег здесь казался серым от золы костров. Погребения проходили сразу в двух свежих курганах. Там к разверстым ямам тянулись красочные процессии со жрецами во главе. На себе несли игрушечные ладьи, увешанные коврами, заполненные серебром и прочими ценностями, вели скотину, предназначенную на убой. Еще один курган дымился, совсем недавно засыпанный. Такое Даг тоже видел впервые — чтобы навсегда уснувшему викингу оставляли разожженный огонь.

— Здесь хоронят только самых знатных конунгов и ярлов, — с легкой завистью произнес Сверкер Северянин.

— И что? Ты веришь, что отсюда проще попасть в Вальхаллу? — засмеялся старина Горм.

Дагу снова стало хуже. Спозаранку он забыл о вчерашнем недомогании, но внезапно все вернулось. Снова стало сухо во рту, разболелись живот и затылок. И опять мальчик решил ничего не говорить отцу.

Со всех сторон света в Старую Упсалу стекались караваны. Многие путешественники даже не пытались загнать сани в крошечный городок. Они разбивали шатры вдоль дорог, отправляли слуг за дровами, укрывали попонами лошадей. Но Олав Северянин велел ехать дальше. У кузнеца тут жили добрые знакомые.

— Мы свернем направо, вон к тому дому, — указал Северянин. — Там живет приемная семья нашей тетушки Ингрид.

— Храм! Даг, смотри, Золотой Храм! — закричал Вагн. Даг едва не вывернул шею.

Вначале он увидел ель. Очень большую и очень старую ель, далеко раскинувшую столетние ветви. Ее замшелый ствол служил одним из углов храма, а две нижние ветви плотно вросли в крышу. С другого угла поднималась еще одна ель, гораздо более молодая. Даг сразу вспомнил рассказы старины Горма: якобы когда-то свеи возносили жертвы под открытым небом, затем установили статуи богов под самым старым деревом и только потом — построили храм.

Золотой Храм сиял, как самая большая звезда на небе. Он не был огромным, как мальчик себе представлял, но блестел даже ярче солнца. Пожалуй, храм мог вместить не тысячу человек. Строители древности расположили главное святилище в самой нижней точке долины. Квадратное строение венчала двускатная крыша, по периметру которой торчали позолоченные фигурки младших ванов. Такие же фигурки, деревянные, покрытые затейливой резьбой, встречали путешественников вдоль высокой ограды. Ограда из плотно пригнанных столбов, крашенных в красный и синий цвета, окружала храм широким прямоугольником. Небольшие группки путников собирались, каждая у своего избранного аса, чтобы принести малую жертву. Широкие ворота, ведущие во внутренний двор храма, сейчас были закрыты. Над частоколом издалека виднелся край позолоченной крыши и толстая золотая цепь. Цепь каким-то образом крепилась по краю крыши, обнимала храм со всех сторон, обвиваясь как змея или как тяжелая гривна вокруг мужской шеи. Блики света играли на главном украшении Свеаланда. Чем ближе подъезжали Северяне, тем острее ощущал Даг волну грозной силы, исходящую от храма…

Множество зевак в праздничной одежде шаталось поблизости. Скорее всего, самые ушлые ожидали возможности вбежать первыми и занять лучшие места на церемонии. Но жрецы никому не отпирали. За оградой, между старыми погребальными курганами, начиналась Священная роща свеев. Отсюда, с дороги, Даг видел лишь мохнатые кроны сосен, голые ветви столетних дубов и трепещущие на ветру, тонкие пестрые ленты. Лишь одна протоптанная дорожка вела к роще от храма. Глубокие нетронутые сугробы со всех сторон окружали подступы к святыне.

— Дядя Олав, мы сбегаем, поглядим? — Аки, Вагн и другие мальчишки буквально приплясывали от нетерпения. — Мы только посмотрим на черепа — и назад!

— За это можно лишиться головы! — сурово одернул подростков Олав. — Никто не имеет права просто так войти туда, где даже трупы наших врагов не гниют!

— Смотрите, парни, это Хеймдаль — страж богов, — стал отвлекать мальчишек Горм, пока сани медленно прокладывали путь среди пеших. — Хеймдаль никогда не спит, всю жизнь караулит у места Биврест и держит волшебный рог… Зачем ему волшебный рог, кто мне ответит?

— Чтобы вовремя собрать ванов на битву с волком и великанами! — наперебой заговорили мальчишки.

— Верно, он протрубит, когда героев призовут на Рагнарек, последнюю битву. А вон тот, с башмаком, кто? Узнаете?

— Это Видар-башмачник, он победил волка! — подпрыгнул Даг, моментально угадав в грубой статуе своего «старого знакомого». Подпрыгнул… и едва не свалился от острой боли в животе. Но удержал крик, вытер пот со лба и кое-как задышал.

— Верно, это Видар! — Горм подождал, пока крестьянки сложат свои нехитрые подношения у ног следующей статуи и отойдут с дороги, затем стегнул лошадей. — Смотрите, это Фригг, жена Одина, она дарует женщинам красоту. Поэтому так много рябых девчонок приходят к ней. Видите, сколько ей сладостей натаскали? А вон та, в черном — это Хель, привратница нижнего царства. А это — Эйр, она лечит любые хвори, если уметь к ней правильно обратиться. Дальше, за воротами… Видите, снова старухи собрались, мешают проезжать? Эти вечно молятся Ловн.

Даг скептически оглядел статую Ловн. Богиня супружества выглядела, как толстая гусыня с одутловатым злым лицом. Даг подумал, что богиня красоты Фригг гораздо симпатичнее. Скорее всего, самому скульптору Ловн тоже была не по нраву, но храму требовался полный набор всех богинь. Младший Северянин незаметно ощупал свой живот, затылок и ребра. Вроде бы боль прошла. Или ему только показалось?