Во главе большинства этих приютов стояли монахи; монастыри тратили наибольшую часть своих доходов на благотворительную помощь. Монахи считали достаточным вознаграждением за свое щедрое, предоставляемое всем гостеприимство, если их гости использовали эту возможность, чтобы произносить хвалы Христу, распределителю всех благ, и молиться за своих благодетелей. В каждом монастыре был монах-ксенодох, обязанностью которого было принимать чужестранцев, провожать их на предназначенное им место, мыть им ноги, обращаться с ними вежливо и благочестиво и предоставлять им все, что нужно, как собственным братьям или как самому Христу, потому что тот, кто оказывает гостеприимство бедняку, принимает как гостя Христа. Это гостеприимство распространялось на всех, и от приходивших с просьбой о нем требовали лишь одного – не нарушать покой в Божьем доме: «Кто бы вы ни были, друг, подходите, занимайте, не стыдясь, свое место, потому что это дом Бога. Постучав в дверь, скажите, почему пришли, и будьте терпеливы, если придется немного подождать ответа. Войдите с уважением и радостью и помолитесь Господу. Не рассказывайте ничего о суетных делах нашего века, потому что вы говорите с людьми, отрекшимися от мира, но пусть все ваши слова будут поучительны и приятны, чтобы ваше возвращение к домашним очагам было счастливым и благословенным».

Толчок, давший начало стольким великолепным делам, был дан еще при основании Константинополя. Императрица Елена, возводя монастыри для поспешивших явиться в столицу монахов, приказала построить и больницу для стариков в квартале Псамафия.

Видимо, в царствование Константина возник ксенодохий Евбула, названный по имени своего основателя; имя Евбул носил один из двенадцати сенаторов, которых этот император привез с собой из Рима в Константинополь. Приют для инвалидов, видимо, основал святой патрикий Зотик, но похоже, что вначале там воспитывали сирот (в Кодексе сказано, что этот приют был основан лишь Юстином и Софией). Ксенодохий Сампсона, находившийся между Святой Софией и Святой Ириной, был построен патрикием по имени Сампсон при помощи Юстиниана. В менологиях и синаксариях под 27 июня сказано, что молитвы святого Сампсона вылечили этого императора от почти неизлечимой болезни и в знак благодарности император очень щедро одарил эту новую больницу. По свидетельству византийских летописцев, она была сожжена вместе со всеми находившимися в ней больными во время мятежа викториатов, но вскоре Юстиниан восстановил ее и сделал великолепнее прежнего. Начальником больницы Святого Сампсона какое-то время был Мина, который потом стал в 536 году константинопольским патриархом.

Тот же государь с помощью своей супруги Феодоры создал напротив этой больницы две другие в доме Исидора и Аркадия, затем еще несколько около стадиона, близко к морю. В них было достаточно места для того, чтобы удобно разместить всех, кого приводила туда нужда.

Тогда уже существовал брефотрофий – приют для маленьких детей, поскольку он много раз упомянут в законах и новеллах этого императора. Этот приют находился недалеко от цистерны Святого Мокия и совсем рядом с монастырем Святого Филиппа, игумен которого Анастасий подписался под постановлениями собора 536 года.

Преемник Юстиниана, Юстин Младший, и императрица София основали или восстановили один из сиротских приютов, который затем много раз расширяли или реставрировали их преемники. Один из этих более поздних государей, Алексей Комнин, пристроил к приюту несколько грамматических школ, где учились сироты и дети бедняков, и передал этому сиротскому заведению все доходы тех ксенодохий и герокомий, в которых тогда никто не жил.

Немного позже, в начале VII века, Нарсес основал ксенодохий рядом с церковью, которую он построил в честь святого Пантелеймона и святых Проба и Андроника. Святой Иоанн Милостивый создал ксенодохий, названный в его честь и просуществовавший до захвата Константинополя латинянами-крестоносцами. В VIII веке император-иконоборец Феофил велел построить (на месте общедоступного дома терпимости) выделявшийся своим размером и красотой ксенодохий, за которым сохранилось название Феофилон. Уже после периода борьбы с иконами этот приют для больных чужеземцев был превращен в женский монастырь.

В царствование Льва Философа был построен ксенодохий Липса возле монастыря, носившего это название. Возле монастыря Мирелаойн также была больница, носившая одно с ним имя. Еще один ксенодохий был построен в квартале Дейтерон, его церковь носила имя святого мученика Тимофея.

Приютов, предназначенных только для стариков, было не меньше, чем ксенодохиев. В царствование Аркадия был создан такой приют, названный в честь построившего его Флоренция. Несомненно, его создал тот же человек, который построил монастырь Флоренция или Флора. При Феодосии Младшем приют для стариков построил Дексиократ, создавший также монастырь, и оба стали носить его имя. Позже один за другим возникли и другие такие приюты в результате щедрой благотворительности императора Маркиана и императрицы Пульхерии, щедрости того Анфима, который, как уже было сказано, при этом же государе построил церковь во имя святого апостола Фомы, щедрости Нарсеса, знаменитого патрикия и препозита, который перестроил свой собственный дом в ксенодохий и герокомий. Приюты для стариков создавали император Маврикий, его кубикуларий Стефан, патрикий Север, Тиберий Фракиец, построивший их много, а также жившая в правление Константина Копронима дочь патрикия Петра Герагата и кроме них – императоры Василий Македонянин и Лев Философ.

Принцевы острова, название которых так часто возникает в истории константинопольского монашества и на которых так же, как в столице, были монастыри, тоже должны были рано вызвать интерес у основателей благотворительных учреждений самим своим географическим положением, а также чистым воздухом и возможностью покоя и уединения. И нам известно, что дочернее отделение большого константинопольского приюта для сирот находилось на знаменитом маленьком островке Оксия, который сравнивали с «часовым, которого столица поставила впереди себя, со стороны Мраморного моря».

Эти многочисленные больницы не только строились, как правило, рядом с монастырями, но и подчинялись, подобно монастырям, юрисдикции епископов, управление их имуществом осуществлялось согласно законам, относившимся к церковному и монашескому имуществу; более того, эти благотворительные учреждения почти всегда находились под надзором монахов. Главным управляющим больницей был монах, ее экономом был монах, большинство ее администраторов были монахами; великий орфанотроф – видимо, главный начальник всех этих благотворительных учреждений – также был монахом; особой «канцелярией богоугодных заведений», которая управляла этими учреждениями, руководили тоже монахи под надзором великого эконома.

По свидетельству знатока, который осветил нам эту остававшуюся в полной темноте часть византийской истории, вся эта служба в целом была организована на достаточно высоком уровне. В хрониках на каждой странице упоминаются приюты для нуждающихся, больных, сирот, стариков, путников, прокаженных, ксенодохии, нозокомии, орфанотрофии, герокомии, иначе геронтокомии или геротрофии, птоходохии, брефотрофии и пандохии, а также заведующие, экономы, управляющие и главные управляющие этих важных заведений. Величайшие люди империи не брезговали принять должность орфанотрофа, то есть куратора сирот. Все, кто изучал историю Византии, помнят имя знаменитого монаха Иоанна Орфанотрофа, который женил на императрице Зое, вдове Романа Аргира, сначала своего брата Михаила, потом своего племянника, тоже Михаила, а сам стал первым министром и много лет управлял империей по своему желанию.