Мы не намерены рассказывать здесь о политическом влиянии, которое мог иметь тот или иной администратор благотворительных заведений; мы желаем лишь ярче показать связи, соединявшие эти заведения с монастырями.

Историк Шлюмберже пишет: известно, как часто в течение всей античной эпохи раздавались, государством или частными лицами, бесплатные подарки. Известно также, какую важную роль играли в этих случаях как средство контроля, жетоны, которые люди той эпохи называли по-разному, в том числе тессерами. Любой официальный или частный даритель или его представители выдавали каждому имевшему право на подарок значок, чаще всего металлический, который получатель должен был вернуть служащим-раздатчикам в обмен на положенную ему долю милостыни – мясо, одежду, серебряные деньги и т. д. Позже этот обычай продолжили и даже распространили шире ранние христиане на своих собраниях и агапах; а с тех пор, как христианство окончательно победило, старинная императорская щедрость все больше становилась церковной и религиозной. Большинство щедрых раздач происходило в церквях, монастырях и иных религиозных учреждениях.

Так было, вероятно, с тех пор, как появились первые монахи. Например, святой Василий во многих своих сочинениях весьма настойчиво советует тем, к кому обращается, принять на себя обязанность гостеприимства по отношению к беднякам, путешественникам и несчастным. «Если тот, кто приходит к нам, наш брат и живет по тому же уставу, что мы, – пишет он, – то пусть он узнает свой собственный стол. Он найдет у нас то, что покинул дома. Не устал ли он в пути? Принесем ему все необходимое для того, чтобы он утешился и забыл об усталости. Если он мирянин, пусть он получит от нас пример умеренности в еде и той бедности, которую мы соблюдаем за столом из любви к Христу».

В этом случае, несомненно, речь идет о тех, кто пользовался гостеприимством внутри монастыря. Но нельзя сомневаться, что во времена, когда писал Василий, существовали и ксенодохии, то есть больницы, открытые для всех. Архиепископ Кесарии построил в окрестностях этого города одну или несколько таких больниц и очень настойчиво советовал христианам своей епархии основывать такие же, а в своих «кратких правилах» предписывал, как должны поступать монахи, обслуживая больных в ксенодохии. Своему ученику Хилону он дал такой наказ: пусть Хилон, пользуясь гостеприимством, всегда довольствоваться обычной едой, а оказывая гостеприимство, ничего не делает от скупости. «Если вам предлагают деньги для знакомых вам бедняков, посоветуйте тому, кто предложил эти деньги, чтобы он раздал их сам, чтобы не обременять вашу совесть».

Среди переписки святого Феодора Студита есть два письма, адресованные двум заведующим больницами. Первое из них, написанное ксенодоху Аврамию, повреждено, но интересно во многих отношениях. А второе, адресованное по его просьбе ксенодоху Феодору, содержит только общие слова о христианской жизни, любви к Богу и милосердии и явно было послано с целью исправления. Игумен напоминает своему «превосходному брату», что тому необходимо спасать свою душу, которую тот, кажется, подвергал опасности частыми вспышками гнева. «Удерживайте же при себе свои угрозы, потому что сами можете пасть. Прощайте тех, кто совершил ошибку, потому что сами способны ошибиться. Помните об ужасном и неизменном приговоре, который осуждает вечно гореть в огне тех, в ком нет милосердия. Вспомните, что в день грозного суда перед нами появятся те, кому мы сделали хорошее или плохое. Умоляю Вас, не будем собственными руками перерезать себе горло. Я пишу Вам все это, потому что чувствую к Вам большую дружбу, и очень желаю в будущем слышать только о Вашей любезности и мягком характере».

Игумен Студиона напрасно старался смягчить суровость своих упреков традиционными фразами о христианском милосердии. Во всем его письме ощущается неодолимое недовольство, и это показывает, как сильно был огорчен Феодор, узнав о поведении этого ксенодоха.

Сохранились и другие свидетельства отеческой заботы этого святого настоятеля о приютах для больных и бедняков, как бы эти заведения ни назывались. Эти свидетельства – епитимии, которыми устав предписывал наказать монаха, не полностью исполнившего христианский долг гостеприимства. А еще он написал: «Друг, идущий по дороге, входите в это жилище, не стыдясь, потому что оно – дом Бога». Он же сочинил и, несомненно, велел выгравировать у входа в один ксенодохий такую надпись: «Ослабшие от усталости путники, идите сюда, под этот гостеприимный кров. Примите в дар гостеприимство: желанный хлеб, который насытит ваши сердца, приятное питье, которое льется в изобилии, одежду, которая сохранит вас от холода. Такие блага, друзья, я, Феогност, получил от моего господина, Христа, распределителя всех богатств. Возблагодарите его, потому что это он кормит мир, и лишь помолитесь обо мне, чтобы за это гостеприимство я имел счастье быть принятым на лоно Авраама».

Мысль, которая пришла на ум Феогносту, – основать больницу, чтобы этим вымолить себе милосердие у Бога, – очевидно, была вдохновительницей очень многих благотворительных дел. Об этом можно судить (и кажется, быть в этом уверенным) по надписям с благочестивым содержанием, которые выгравированы на византийских тессерах, печатях или жетонах на получение хлеба для раздачи другим, которыми пользовались в монастырях и других благотворительных учреждениях. Обычно на них можно прочесть слова: «Тот, кто жалеет бедняка, дает Богу; тот, кто кормит бедняка, дает Богу», реже – простые слова: «Пища бедных, сочувствие к бедным». Тессеры, применявшиеся при распределении милостыни, позволяют установить, что такие раздачи проводились в течение всего существования Византийской империи. Некоторые раздачи происходили по особым случаям – например, при вступлении на престол императора, при открытии монастыря или благотворительного учреждения, празднике в нем или в годовщину смерти его основателя. В некоторые периоды не только мужчины и женщины из правящей семьи, но и видные государственные деятели, прелаты и главы религиозных общин были, можно сказать, «обязаны устраивать раздачи денег или еды беднякам», как пишет господин Шлюмберже. Во время обычных раздач иногда распределялись очень крупные суммы.

Монастырь Спасителя Всемилостивого, один из самых маленьких в столице, в котором никогда не было больше семи монахов, каждый день кормил за столом шесть бедняков; им подавали хлеб, мясо или рыбу, сыр или овощи, отварные или иначе приготовленные фрукты или то, что было в монастыре; кроме того, каждому давали четыре фоллиса (слово «фоллис» означало бронзовую монету. – Пер.). Каждое воскресенье у ворот монастыря раздавали большой модиос (40 литров) зерна или хлеба. Помимо этого, каждый год там раздавали восемнадцати нуждающимся из числа несчастных, вдов и достойных сострадания стариков до 12 модиосов зерна и хлеба в месяц. Этот же монастырь распределял среди бедняков 28 мер (около 364 литров) вина и раздавал им деньгами 67 номисм, а это больше тысячи наших франков. Учитывая тогдашние цены на пшеницу и вино, можно подсчитать, что этих двух главных продуктов раздавали на 1400 франков, то есть общая сумма расходов равна 2500 франков, и это не считая стоимости остальных пищевых продуктов, которые раздавали в монастыре, – мяса, рыбы, фруктов и других.

На подворье, которое этот монастырь имел в Редестосе, каждый год раздавали беднякам или путешествующим 19 номисм денег, 122 модиоса зерна или хлеба и 41 меру вина; все вместе стоило около 500 франков.