хорошо по себе знаю.

Никогда Вася

Не помогал по дому матери.

Только книжки читает,

А потом лежит в потолок уставившись,

Или сидит и на стенку пялится.

С теннисом он «завязал»,

Говорит:

— Устал.

А я, как не старался,

Его воспитанием заниматься,

Ничему его не смог научить,

Так что Вася даже и гвоздя не мог забить.

И однажды я понял,

Что Вася для жизни непригодный.

Может так на нём сказалась родовая травма?

Я не психиатр, не знаю.

Но, как он,

Потом,

Будет жить?

Себе не представлял.

Я так Жене, однажды, и сказал.

— Да я знаю, он ребёнок сложный,

Его мозг так устроен:

Что он видит на стенах картины

Спит с глазами открытыми,

Разговаривает с птицами,

Кушает козявки…

Пусть, если ему так нравится.

С детьми такое случается.

Может быть наука, лет через двадцать,

Откроет,

Что козявки кушать полезно для здоровья.

А сейчас мне думать об этом не хочется:

Как он, там, в жизни устроится?

Подумаем… есть ещё время.

Доберёмся и до этой темы.

Всё как-нибудь образуется.

Главное: о хорошем надо думать.

А потом я что-нибудь придумаю.

Ведь он неплохо учится.

А значит у него в жизни,

Дай Бог, всё получится.

«Ну да, “неплохо”,

Одни тройки».

Надо будет ему потом,

Помочь,

Выбрать хорошую профессию.

Представляешь?

Он мне сказал, что хочет быть поэтом.

Я, к его мнению,

Отнеслась с уважением.

И не стала его разубеждать

Мол: так и так,

Быть поэтом — это великая миссия.

Они несут людям мысли

О смысле жизни.

И придётся много потрудится.

Прежде чем люди полюбят читать твои книжки.

А сама подумала:

«Ну, удумал.

Мой Вася поэт!?

Нет и ещё раз нет!

Они плохо зарабатывают,

Если только не лижут задницу Партии.

А наш Вася, разве он сможет это?

Я же вижу: он растёт порядочным человеком.

А если, вдруг, что напишет не так?

Тогда попадёт к КГБ «под колпак».

И пропал…

Нет уж, пусть буде врачом или прокурором.

Они всегда при деньгах

И у людей в почёте».

Ну, всё: давай мой руки, садимся обедать,

Вася, солнышко моё,

Я приготовила тебе твои любимые котлеты.

Иди кушать, моя радость.

Хватит уже на стенку пялиться.

На этом

Мы и закрыли эту тему,

Тем более перед обедом.

Женя она боевая, с твёрдым характером.

Возможно она действительно знает,

Как «в люди» вывести Васю.

Чтобы у него потом в жизни всё было ладно.

После этого разговора

Я эту тему

Больше не поднимал.

Пусть Женя занимается ею сама.

Она мать, ей видней.

Наверно сердце материнское подсказывает ей,

Как воспитывать своего ребёнка.

Меня сейчас стало беспокоило другое.

Пришёл Горбачёв к власти.

И вот уже у нас в стране разгораются страсти.

Он разрешил газетам и журналам

Писать о нашей жизни, стране всякую гадость.

А телевидению показывать всё это в картинках.

Про нашу историю и о наших бывших лидерах.

Он назвал всё это гласностью.

И ему аплодировал запад.

А люди у нас в стране распоясались.

Он даже разрешил народу о том говорить

Что раньше люди глубоко прятали в мозгах своих.

Ведь у нас как было раньше:

Ляпнет человек что-то не «то» про Партию…

И вот уже на зоне парится.

А в лучшем случае

В психушке,

Принимая лекарства и процедуры.

Его там так всем накачают,

Так ему «кукушку» выправляют!

Что он потом только всему улыбается и радуется,

Дальше продолжая жить в стране нашей.

Да ещё тому радуется,

Что вообще жив остался.

Что не расстреляли его, как врага народа.

А ведь у нас частенько случалось и такое.

И вдруг… говори что хочешь.

У меня мозг разрывался:

— Сволочь,

Да разве так можно, –

Имея в виду Горбачёва, –

Чтоб сразу дать людям столько свободы.

Неужели он не видит

Что показывают по телевизору,

Что в газетах пишут?

От этой свободы слова

Не жди ничего хорошего.

Она и до тебя доберётся!

«Как в воду смотрел».

Ну, ты же помнишь,

Как его Ельцин «подсидел?»

И вот уже пошли разговоры всякие,

Что у нас «кровавая» Партия.

Вспомнили Ленина, Сталина,

Репрессии и коллективизацию…

Словом

Я понял,

Что это «дело» хорошим не кончится.

Что, возможно, придётся «завязать» с Горкомом.

Стал осматриваться, подыскивать,

Прикидывать,

Где бы мне ещё можно было трудится.

Ведь Ной начал строить свой ковчег ещё до потопа.

Хоть я и коммунист

Но знаю историю эту.

Хотя Партия ещё и «крепко на ногах стояла».

Но я решил перестраховаться.

Да и мой внутренний голос

Всё твердил и твердил о том же:

— Поспешай, Ваня,

Как бы с разбитым корытом не остаться.

Поделился своими мыслями с женой:

— Как быть, друг родной?

— Да, правильно,

В такой ситуации

Не худо бы иметь «запасной аэродром».

Я как-то подумала вот о чём:

Сейчас у нас в стране есть такое дело,

Силу набирает кооперативное движение.

Открываются частные магазины,

Парикмахерские,

Сапожные мастерские, прачечные.

Мне кажется, что это

Перспективное направление.

Своё дело –

Сам себе хозяин.

Плати налоги и жизни радуйся.

Только от тебя зависит твоя зарплата.

Будет она большая или маленькая.

Чем больше вложишься,

Тем больше отдача.

Что ещё надо?

А если и нам открыть свой магазин,

Или какой-нибудь общепит?

Что скажешь на это

Товарищ «директор»?

Вот только где взять начальный капитал?..

Денег впритык у нас.

Можно обратится за кредитом в банк,

А Горком в этом деле, я думаю, поддержит тебя.

— Какой Горком, о чём ты говоришь?

Я же коммунист,

Я же должен проводить линию Партии в жизнь.

А если я буду брать кредит,

Чтобы открыть свой магазин?

Мне сразу скажут:

«Капиталист,

Не может быть у коммуниста

Своего магазина.

Эти два понятия несовместимы,

Бизнес и коммунизм несовместимы!

Да, у нас открываются кооперативы,

Всякими антисоветскими личностями.

Но Партия ещё не решила:

Нужно ей это или нет?

И какой от этого будит политический эффект.

Ведь, если люди будут жить богато…

На кой чёрт им тогда нужна Партия?

Кем нам тогда руководить?

Тогда придётся в поле идти

Или вставать за станки,

Или в шахту, рубить уголёк…

И прощай паёк!

А мы тебе верили, Ваня,

Хотели тебе в паёк ещё и сервелата добавить.

Палку, а может быть и две.

И пудру французскую твоей жене.

А мы, оказывается, жили и не замечали,

“У себя под носом” предателя.

Но вот ты сам себя разоблачил!

Давай… на стол партбилет положи,

Которым ты не дорожишь!»