После 10—15 минут артиллерийского огня немецкая пехота полностью преобладает на всем пространстве наступления. Сопротивляются только незначительные силы. Через 20 минут после начала наступления 106-я пехотная дивизия находится уже в 500 м восточнее деревни Село, 35-я пехотная дивизия в 300 м восточнее Городна, а 6-я пехотная дивизия даже достигла западного края болота, с ходу прорвав советскую оборону.

В штаб 3-й танковой группы начали поступать первые разрозненные донесения, что 26-й пехотной дивизией в 7.05 захвачено Котово, а в 7.45 командир LVI армейского корпуса доложил, что «русские пытались поставить сильный заградительный огонь своей артиллерии по нашим исходным позициям, но опоздали, там уже никого не было».

К этому времени 106-я пехотная дивизия прошла Морозово, XLI армейским корпусом захвачен Починок, а чуть ранее, еще в 7.15, подошедшими танками корпуса захвачен и плацдарм в Морозове.

Доложив о захвате высоты 220 восточнее Шелеп, 129-я пехотная дивизия, не останавливаясь, следом с ходу захватила Сеченки.

На основании получаемых данных в штабах частей и соединений группы армий начал возникать тревожный вопрос: «Отходят русские на восток или нет?»

Примерно в это же время в 129-й пехотной дивизии была потеряна связь со своим 428-м пехотным полком, который по решению штаба отклонился левее из-за сильного противника, неожиданно оказавшегося с правой стороны. В результате этого левый фланг 427-го пехотного полка дивизии остался открытым и полк серьезно страдал от огня советской артиллерии с высоты в Жидком. Тем не менее командир полка полковник Данхаузер приказал: «Без фланговых соединений и связи развивать успех и продолжать наступление в направлении высоты 220 в Гулиеве»[15].

В 8.15 силами II батальона капитана Виттмана из 427-го пехотного полка в составе велосипедной роты лейтенанта Борманна, усиленной штурмовым орудием, двумя саперными группами и взводом полевой артиллерии, начался захват плацдарма на северном берегу Осмяи. Для этого Виттман усилил свою 2-ю роту, чтобы после захвата высоты в Гулиеве с ее же помощью быстро продвинуться южнее моста в Лукшино, на северный берег Осмяи. Оттуда пройти через речную долину южнее линии Лукшино—Сметище и успеть захватить и сохранить мост севернее Сонина. Затем, несмотря на все возрастающее сопротивление, занять мост в Лукшине, сохранить его и сделать все возможное для организации плацдарма уже на южном берегу. Все шло по графику до тех пор, пока батальон с приданными силами не повернул на Лукшино, где встретил сильное сопротивление на мосту, который должен быть ими захвачен. К этому времени полковые саперы под командованием лейтенанта Франка при поддержке штурмового орудия и полевой артиллерии должны были разминировать мост, но он пока еще не был захвачен, так как силы оборонявших его были достаточно многочисленны, а использование штурмового орудия и артиллерии по другим вопросам было запрещено. Лейтенант Борманн распорядился остановить продвижение роты и установил наблюдение за рекой напротив Сметище, уже в полосе наступления 1-й танковой дивизии.

У 1-й танковой дивизии, которая наступала левее, изначально возникли проблемы, так как продвигаться она могла только по дамбе через реку Осмяя, строго юго-восточнее Сметище. Ударной группе фон Хейя также потребовалась специальная поддержка, чтобы открыть путь через плотину на северо-восток, но она была обещана не ранее чем к 11.00.

К этому времени 427-й пехотный полк захватил переход на Ефремово, поэтому для 129-й пехотной и 7-й танковой дивизий Холм-Жирковский на Днепре определен для совместного действия. Между тем II батальон 427-го полка глубоко вклинился с упором влево на восток и наступал на высоту в Гулиеве. Все имеющееся стрелковое вооружение, крупнокалиберные пулеметы, тяжелые 120-мм пехотные минометы, полевые орудия и взвод тяжелых 150-мм пехотных орудий (два орудия) задействованы в бою, в результате чего сопротивление оборонявшихся было довольно быстро сломлено и высота захвачена.

Штаб полка разместился на захваченной высоте. Его 3-й батальон прочесывает лес восточнее Фочина, а I батальон радировал о положении II батальона Виттмана на северном берегу реки Осмяя, за Сметище, и так как он своей 5-й ротой оказался немного севернее, его командование полка дало согласие на преодоление его батальоном дамбы восточнее Сметище, что оказалось необходимым в сложившейся ситуации.

Ожесточенные бои развернулись в районе Отри, где 35-й пехотной дивизии противостояла 244-я стрелковая дивизия Красной армии. В своем донесении немцы кратко записали: «Русская пехота защищается жестко, но их артиллерийский огонь, ведущийся по захваченной нами восточной окраине Отри, достаточно слабый»[16].

К сожалению, подобное очаговое сопротивление не могло остановить вал немецкого наступления. Оборона Красной армии оказалась не сплошной и строилась на опорных пунктах, которые немцы старались не штурмовать лобовыми атаками и при возникновении сопротивления просто обходили их, оставляя обороняющихся в окружении.

Таким образом, захват VI армейским корпусом Борок, командованием танковой группы был признан очень грамотным, а следом 26-й пехотной дивизией в 8.45 захвачены Острые Луки.

Доклады из корпуса ожидались к 8.30, но уже было известно, что его 110-я пехотная дивизия одним полком была уже в Меже и одновременно захватила Столбы.

Хотя наступление и развивалось по плану, но даже после анализа первых донесений немцам все еще не было ясно, основные силы Красной армии им противостоят или только арьергарды. А ведь изначально весь план немецкого наступления строился на окружении и уничтожении основных противостоящих им сил.

В 9.05 поступило очередное сообщение из 129-й пехотной дивизии, занявшей 430-м пехотным полком высоту южнее Гордеенки. Ее фланги обеспечивали 6-я и 7-я танковые дивизии. У командования дивизии создалось впечатление, что в этот раз красноармейцы отступили сразу же после первой атаки.

В это же время своим передовым отрядом перешла в наступление танковая бригада Колла, а спустя 45 минут к ней присоединилась стрелковая бригада генерал-майора Рауса и последовала за танками. В своем отчетном докладе лейтенант Креффт из штаба 76-го артиллерийского полка 6-й танковой дивизии записал: «Рев и гул наполняли воздух. Невозможно было придумать лучше, чем то, что было перед глазами, сотни танков, картина была уникальной по масштабам, и глаз солдат не видел еще чего-то более впечатляющего»[17].

В первой волне танковой атаки в своем командирском танке находился майор Ашофф, чтобы иметь возможность контролировать действия своих наступающих подразделений. Первая его атака была отбита. Позже в своем отчете Ашофф писал: «Ворваться на русские позиции удалось только со второго раза, да и то под прикрытием пехоты, так как основное количество танков было слабо бронированы. Да и местность не способствовала наступлению, так как была едва проходима из-за сплошных болот и холмов и в помощь картам ориентиром могли служить только следы танков, уничтоженные транспортные средства, брошенное вооружение всех видов, трупы людей, животных и разрушенные укрепления»[18].