Стало жутковато. Ей показалось, что она тонет, теряет себя в захлестывающих разум противоречивых мыслях, желаниях, эмоциях. И когда Чарльз протянул к ней руку, девушка в смятении отступила.

Предательская ступенька за спиной стала сюрпризом. Кари пошатнулась, оступилась. Лодыжку пронзила боль – такая неожиданная и острая, что слезы брызнули из глаз. Если бы Чарльз не подхватил ее, она бы так и села в снег.

– Ты как? – с неподдельной тревогой спросил он. – Кари… девочка моя, ты плачешь?

– Нет, – девушка торопливо заморгала, чувствуя, как слезы застывают на ресницах льдинками. – Это само… Я в порядке. Обычно я не такая неуклюжая, извини.

– Да, только когда убегаешь от меня, – она снова вспыхнула от этой шпильки. Все верно, в прошлый раз она тоже упала и поранилась, когда пыталась убежать от Чарльза. – Идти сможешь?

Волчица попробовала ступить на пострадавшую ногу и заскулила от боли.

– Нет, прости.

– Прекращай просить прощения или я тебя покусаю, – обдумать эту угрозу она не успела, потому что Чарльз вдруг подхватил ее на руки – легко, совсем без усилий. И понес.

– Ты что делаешь? – немного растерянно спросила она.

– Доставляю тебя в твою комнату. Прогулки на сегодня закончены.

Первый глупый порыв возмутиться Кари подавила. Ей уже не пятнадцать, чтобы выставлять себя идиоткой, доказывая свою самостоятельность. Идти она все равно не сможет, а в его руках так уютно… Она приобняла своего волка и устроила голову у него на плече. Хорошо… даже пульсирующая боль отступила. Последний раз Кари носил еще отец, лет в пять. Когда она стала постарше, то заявила, что у нее нет зрения, а не ног, так что хватит таскать ее, словно младенца.

Дойл Маккуин всегда с уважением относился к попыткам дочери проявить самостоятельность, поэтому больше не брал ее на руки.

Надо же. Она и забыла, что это так приятно.

***

Чарльз внес ее в комнату и аккуратно опустил на кровать.

– Сейчас. Дай только разденусь и посмотрю, что с ногой.

– Хорошо, – согласилась она, расстегивая непослушные пуговицы на пальто.

Избавившись от верхней одежды Кари потянулась было к застежке сапога, но оборотень перехватил ее руку.

– Я сам, – тихо и хрипло сказал он.

Девушка сглотнула и кивнула, чувствуя, как по коже снова бежит странная дрожь. В животе запорхало что-то подозрительно напоминающее огненных бабочек, плясавших на плацу. И показалось, что в комнате жарко, просто невыносимо жарко.

Потому что Чарльз стоял перед ней на коленях. Потому что они были наедине, вдвоем в этой ночи, расцвеченной магическими вспышками. Одни в целом мире, затерянные в снегах под призрачно-зелеными небесами.

“Пожалуйста, не уходи! – захотелось закричать ему. – Не оставляй меня в сомнениях, не заставляй делать первый шаг! Скажи, сделай хоть что-то, чтобы я знала, что еще нужна тебе!”

Его руки скользнули вверх по голенищу, коснулись теплого чулка, медленно расстегнули и стянули сначала один, потом другой сапожок.

– Здесь болит? – пальцы аккуратно обняли чуть припухшую лодыжку.

– Да, – севшим голосом подтвердила Кари.

Кожу чуть пощекотало от простейших диагностических чар.

– Ничего серьезного, легкий вывих. Сейчас вправлю. Потерпи, будет больно.

Хорошо, что он предупредил, иначе она бы не удержалась от крика.

– Ну тише, тише… Уже все, – от его рук растекалась успокаивающая прохлада, а вот дыхание опаляло кожу чуть ниже колена. От того, что Чарльз стоит перед ней в такой позе, от того, что юбка задрана неприлично высоко, а больше всего от своего неуместного, но настойчивого желания запустить пальцы в его волосы Кари снова начало потряхивать. – Сейчас добавлю немного чар для скорейшей регенерации, и через пять минут будешь, как новенькая.

– Не знала, что ты учился на целителя, – сказала она, лишь бы разбавить напряжение между ними ничего не значащими словами.

– Я владею только навыками первой помощи. Могу обезболить, подлечить немного. Все выпускники Норд-Джека это умеют, – отозвался он, рисуя на ее коже невидимые руны.

– Ясно, – выдавила Кари, и в комнате надолго повисло неловкое молчание.

Пульсирующая боль в лодыжке уже утихла, но Чарльз не торопился выпускать ее ногу. Он сжимал ее все так же бережно и нежно, чуть поглаживал, заставляя Кари ежится от непривычных и безумно приятных ощущений.

Когда его рука поползла вверх, Кари напряглась и вздрогнула. И тут же расслабилась, осознав, что оборотень всего лишь хотел одернуть ее юбку.

– Девочка моя… Не надо от меня шарахаться. Я тебя не обижу. Никогда, – с болью в голосе произнес Чарльз.

Если в первый раз ей показалось, что оборотень просто оговорился, то сейчас не было сомнений, “девочка моя” предназначалась именно ей.

– Я уверена, что не обидишь, – она порывисто подалась вперед, протянула руку и коснулась его щеки. Теплая, чуть колючая. – И я не боюсь. Точнее, боюсь, но не тебя. Я… – она запуталась и замолчала, тяжело дыша.

Никода раньше Кари не чувствовала себя такой беззащитной, уязвимой. Никогда раньше ей не была так сильно нужна близость, и никогда она так не страшилась шагнуть навстречу этой близости.

Она привыкла быть самостоятельной, выдержанной, хладнокровной. Планировать свою жизнь, разумно выстраивать границы с окружающими, решать проблемы по мере поступления.

Все эти навыки, наборы умелых приемов по обращению с реальностью рядом с Чарльзом казались ничем. Пылью, ветошью, то ли костылями, то ли кандалами.

Она слишком нуждалась в нем. И слишком боялась этой своей потребности. До слез. До желания сбежать, уехать, скрыться.

Оборотень медленно накрыл ее пальцы своей рукой. Поднес к губам и поцеловал в центр ладони.

– Я люблю тебя, – просто и абсолютно естественно сказал он. Словно признавал бесспорный, очевидный всем вокруг факт. – Я всегда тебя любил, Кари. Чего бы ты ни надумала – пожалуйста, не бойся. Я – весь твой.

Кари часто приходилось жалеть, что она не способна видеть, как обычные люди. Но никогда это сожаление не было таким болезненно-острым, ранящим. Кажется, в этот миг она бы отдала что угодно, чтобы взглянуть на своего жениха.

Глаза вдруг защипало, а потом по щекам потекли горячие капли. Страх, сомнения, неуверенность, ставшие ее спутниками за эти два года выходили вместе со слезами.

– Я тебя расстроил? Прости, – он горько усмехнулся. – Думал, что все будет иначе. Я планировал ухаживать за тобой, как полагается. Цветы, дорогие подар…

– Не надо! – оборвала его Кари, наклоняясь вперед. – Ничего не надо! Просто поцелуй меня, Чарльз!

Кажется, сначала он просто не понял. Или не поверил. Только когда она, как мечтала, запустила пальцы ему в волосы, оборотень подался навстречу и коснулся ее губ.