Его, Боговы, вот пускай Он и делает с нами, что хочет, и ведет нас, куда пожелает, только бы мы Ему служили. Я так думаю, если кто и впрямь смирится и откажется (я говорю «и впрямь», то есть не только в мыслях, нам ведь часто мерещится, что мы отказались от всего), так вот, если кто смирится, Господь не лишит этой милости, а также и многих других милостей, которые мы даже пожелать не сумеем. Да будет Он благословен во веки! Аминь.

ГЛАВА III

где говорится о том, что такое сосредоточенная молитва, которую Господь обычно дарует прежде той, о которой уже говорилось; о ее плодах, обо всем, что еще осталось сказать про духовные радости, которые дает Господь.

1. Плодов от этой молитвы много; о некоторых я скажу, но сперва скажу о другом роде молитвы, который идет раньше, а поскольку я уже о нем говорила, здесь будет совсем мало. Сосредоточенная молитва, на мой взгляд, — сверхъестественная, ведь ты и не в темноте, и глаз закрывать не надо, ничего внешнего нету, а все-таки не хочешь — закроешь глаза и пожелаешь уединения[41]. Без всяких ухищрений возводится здание, о котором я говорила, все эти чувства и все внешнее уходят как будто сами собой, ибо душа обретает свое, которое потеряла.

2. Говорят, что «ты входишь в себя», а иногда что ты «поднимаешься над собой». Такими словами я ничего не объясню, и очень жаль, если только мне самой понятны те слова, которыми я сумею это высказать, чтобы вы меня поняли. Представим себе, что эти чувства и способности (я уже говорила, что это — люди из замка, я такое сравнение взяла, чтобы хоть как-то объяснить), так вот, что они вышли и много дней и лет знаются с чужими людьми, которые не хотят этому замку добра. Увидели они, что дело плохо, и вернулись, приблизились, а войти не решаются, отвыкли, но они уже не изменники и ходят вокруг замка. Великий Царь, живущий в замке, видит их доброе желание и по своей милости хочет вернуть их к себе, зовет, как Добрый Пастырь, свищет так нежно, что они его почти не слышат, но Он помогает им распознать его голос, чтобы они не бродили одни, а возвращались в его обитель. И такая сила в этом посвисте, что они покидают все внешнее, из-за которого ушли от себя, и возвращаются в замок.

3. Кажется, я никогда не объясняла так хорошо; ведь чтобы искать Бога внутри (а там Его легче найти, чем в созданиях, и для нас полезней, так говорил святой Августин, который Его там обрел, а долго искал повсюду). Так вот, чтобы искать Бога внутри, такая милость Божья — большая помощь. Только не думайте, что тут поможет разум, если мы возомним, что Бог в нас, или воображение, если мы представим Его в себе. Такое размышление — очень хорошее, даже превосходное, потому что оно основано на истине, Бог ведь и впрямь в нас; это каждый может делать (конечно, как и все, с помощью Божией), но то, о чем я сейчас говорю, — совсем другое. Очень часто люди уже в замке, а они еще о Боге и не подумали; уж и не знаю, как и где они услышали посвист Пастыря. Конечно, не слухом, тут ничего не слышно, это в душе что-то тихо сжимается; у кого это было, тот поймет, я лучше не объясню. Кажется, я читала, что так сжимается еж или черепаха, когда они как бы уходят в себя[42], и тот, кто это написал, видно, знал, в чем тут дело. Но они уходят в себя, когда захотят, а мы — когда Богу угодно даровать нам эту милость. Я так думаю, Господь ее дарует тем людям, которые уже отказались от всего мирского. Я не говорю, что они получают по делам, это невозможно; они получают по желанию, Он ведь и просил, чтобы они были внимательны к тому, что внутри. Вот я и думаю: если мы хотим впустить Бога, Он даст не только это тому, кто попросит что-нибудь еще.

4. Кто ощутит это в себе, пусть благодарит Господа, ведь как тут не заметить милости; а если ты поблагодаришь, ты сумеешь принять и большие дары. Тогда легче услышать; некоторые книги советуют не размышлять, а сосредоточиться, чтобы заметить, что творит Господь в твоей душе[43]. Но если Господь еще и не начал проникать в душу, не пойму, как сдержать размышление, чтобы оно не причинило больше вреда, чем пользы, хотя и об этом спорили духовные лица; а о себе признаюсь, что мне недостало смирения, потому что их доводы не убеждали меня. Один напомнил мне книгу святого Петра из Алькантары (я думаю, он святой), с которым бы я согласилась, ибо я знаю, что он в этом разбирается. Мы стали читать, а он говорит то же самое, что я, хоть и не такими словами; но из того, что он говорит, понятно, что на этой ступени любовь уже проснулась. Может я ошибаюсь, но вот мои доводы:

5. Во-первых, в этом духовном труде тот, кто меньше размышляет и меньше хочет сделать, делает больше. Делать же надо вот что: просить, как нищие, у великого и богатого Царя, а потом опустить глаза и смиренно ждать. Когда Он своим, тайным путем покажет, что слушает нас, лучше молчать, раз уж Он позволил быть возле, а хорошо бы и не думать, если можешь, конечно. Но если мы еще не почувствуем, что Владыка нас слышит и видит, то это все было бы глупо; когда стараешься ни о чем не думать, душа становится куда суше, а воображение только растревожится из-за таких усилий. Бог хочет, чтобы мы Его просили и чувствовали, что Он тут, а Он Сам знает, что нам дать. Никак не поверю, что наши усилия нужны там, где Он положил пределы и оставил это для Себя; много другого можем мы делать с Его помощью — каяться, трудиться, молиться по нашей немощи.

6. Во-вторых, все это делается тихо и мирно; делать трудное — скорее вредно, чем полезно. Я называю трудным, то, что мы делаем через силу, например — трудно задержать дыхание. Надо предать свою душу в руки Божий, чтобы Он делал с ней, что пожелает; как только можно пренебрегать своим успехом и покориться воле