выскальзываю из его объятий и иду в душ. Мышцы во всем теле отзываются приятной слабостью, ноги словно ватные, и слегка дрожат. Забираюсь под горячие струи воды и закрываю глаза. Совершенно ни о чем не хочу думать. Сладкое послевкусие этой ночи заставляет меня отсрочивать самобичевание.

Я понимаю, что стоит только ночи уступить права дню, все проблемы, все то, о чем мы молчали, позволяя сегодня себе любить друг друга, вылезут наружу, и с удвоенной силой обрушатся сверху. На меня, на Дэймона, на нас обоих.

Меня отвлекает резкий звонок телефона.

— Черт! — быстро выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце и беру трубку. На том конце провода радостный щебет Саши.

— С добрым утром, соня! Мы уже 10 минут стоим на пороге. У нас по графику субботний чай! Открывай давай!

— Саша, стой, подожди!! — но все мои слова улетают в никуда. В трубке раздаются размеренные гудки. Какого черта! Бестактности этой девушки нет предела. А я не восприняла тогда предупреждение Глеба всерьез. Оказывается, он не шутил о чрезмерной «общительности» своей девушки. Не могу сдержать мучительный стон. Что делать? В моей постели по-прежнему Дэймон. Нет времени долго думать. Набрасываю тонкий шелковый халат, поправляю волосы и выскальзываю из ванной комнаты. Кто бы сомневался! На всю квартиру раздается монотонный стук в дверь. Быстро бросаю взгляд на пустую кровать. Где Дэймон? Черт! Черт! Черт! Почему я чувствую себя будто девчонка, застуканная неожиданным приездом родителей за чем-то непристойным. В конце концов, я у себя дома! Еще раз окидываю взглядом комнату. Дэймон словно сквозь землю провалился! Значит, он ушел… что ж, может оно и к лучшему. Определенно. Быстро отпираю дверь. Саша подобно урагану бросается мне на шею. Она прыгает на пороге, оглушая нас с Глебом восторженным писком.

— Доброе утро!! Привет привет привет! Ну почему так долго? Уже 10, разве можно так бессовестно и бездарно тратить время! На сон… пфф, ничего кошмарнее не придумаешь!

Глеб сконфуженно стоит чуть позади Саши. В его глазах читается явная мольба о прощении.

— Мия, я правда ничего не мог поделать! Она порывалась заявиться к тебе ночью, но все же я уговорил ее дождаться до утра.

Я по-прежнему стою в дверях, окончательно сбитая с толку.

— Посреди ночи? Зачем?

Саша взвизгивает еще громче и протягивает мне руку, на безымянном пальце которой красуется обручальное кольцо с поблескивающим камешком в круглой оправе.

— Ооо! — округляю глаза. До меня доходит с чем связано ее перевозбуждённое состояние.

— Да, да! Я, наконец, получила официальное предложение руки и сердца! Разве это не прекрасно?!

— Весьма! — я вздрагиваю от голоса за своей спиной. Однако, судя по лицам Глеба и Саши, они шокированы куда больше меня. Дэймон обнимает меня за талию и властно притягивает к себе. Замечаю, что на нем лишь брюки, он обнажен по пояс. Мне хочется стереть его самодовольную ухмылку, но я не хочу устраивать сцену перед новоиспеченными женихом и невестой.

Саша первая выходит из оцепенения.

— Так ты не одна! Как неловко… Почему ты не сказала!! — она понижает голос до шепота, но выглядит это немого забавно, так как все прекрасно ее слышат.

— Если бы ты дослушала меня, а не отключала телефон раньше времени, то ничего подобного бы не произошло, — отвечаю я.

— Ну и раз вы здесь, не вижу смысла оставаться дальше на пороге. Надо отпраздновать вашу помолвку, — неожиданно говорит Дэймон, и я ошарашенно оборачиваюсь на него. Мне это послышалось? Кто этот человек? Что стало с вечно серьезным и мрачным мистером Рэем?

Такое же недоверие и у остальных. Замечаю, как бледнеет лицо Глеба. До этого момента я не особо обращала на него внимания. Ну конечно! Он наверняка узнал своего босса. Дэймон же говорил про обстоятельства, которые вынудили его вернуться в Сити.

Я мягко высвобождаюсь из рук Дэймона и открываю дверь шире. Утро обещает быть интересным.

— Проходите, — говорю я, но Глеб протестующе машет рукой.

— Не стоит, Мия. Мы, пожалуй, зайдем в другой раз. Ты же занята!

Вижу, как борется с собой Саша. Судя по ее виду, ей очень хочется принять мое предложение, но Глеб непреклонен.

— Позвони, как будешь свободна, — жалобно тянет она.

— Хорошо.

Я с облегчением выдыхаю, когда закрываю за ними дверь. Что не скажешь о Дэймоне. Он явно не слишком обрадован такому исходу. Я понимаю, в чем дело, стоит мне взглянуть на него. Он боится. Боится остаться со мной наедине. Этот страх неизвестности явно читается в его глазах.

— И что мы теперь будем делать? — осторожно спрашивает он. Мне так непривычно видеть его таким неуверенным, и сбитым с толку.

— Ты хочешь услышать это от меня?

— Ну, я определенно знаю, что хочу сказать. Но прежде, хочу выслушать тебя.

Мне хочется рассмеяться и расплакаться одновременно. Серьезно? Я должна говорить первой, а он прибережет свои мысли на потом? Не пойдет.

— Нет, Дэймон. Ты вчера заявился на пороге моей квартиры, значит тебе и начинать.

— Я… — он медлит, опуская взгляд.

— Да Боже мой, Рэй! — я выхожу из себя. Мне нестерпимо хочется покончить с этим, — о чем мы можем говорить? Этой ночью мы совершили ошибку!

— Черта с два, Мия! — Дэймон тоже повышает голос. Невольно ловлю себя на мысли, что он чертовски прекрасен в таком взвинченном состоянии. Мне опасно на него смотреть. Отворачиваюсь, чтобы не попасть в плен его власти надо мной. Дэймон горячится все больше, — ты сколько угодно можешь говорить, что мы не должны были встречаться, что нам лучше порознь, чем вместе, но хватит обманывать себя!

— Я в отличие от тебя никого не обманывала!

— Я тоже!

— Все твои слова с самого первого дня нашего знакомства — чистая ложь!

Дэймон поджимает губы. Ему стоит колоссальных усилий держать свой гнев под контролем.

— Я тебе не врал! Да, я что-то не говорил, о чем-то умалчивал, но лишь для того, чтобы оградить от ненужных переживаний.

Я не сдерживаю нервный смех.

— И посмотри, к чему это все привело! — мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Да, я виноват! Я виноват, что позволил подобному произойти с тобой! Я виноват, что не остался рядом! Я должен был быть с тобой! И все это время, пока был далеко от тебя, пребывал в аду!

— Ты не знаешь, что такое ад…, - я всхлипываю, но тут же беру себя в руки, и вытираю накатившиеся на глаза слезы, — ты понятия не имеешь каково это, застрять в собственном теле, когда сознание отчаянно цепляется за единственный путеводный маяк — веру в то, что