— С родовыми заклятиями и поединками чести я, пожалуй, пока подожду. А вот с амулетами и артефактами нужно разобраться, как можно скорее. Все-таки это имеет какое-то отношение ко мне, — размышлял он, активировав панель визора и начиная просматривать подходящие страницы синформацией. — Посмотрим.

Артефакторика в этом мире была весьма престижной деятельностью, так как могла ее плодами могли пользоваться и маги, и люди. Для магов, большая часть которых могла оперировать исключительно своей собственной энергией, артефакты нередко были жизненно необходимы в качестве энергетической поддержки. Особым спросом пользовались накопительные артефакты, аккумулирующие дополнительную энергию или просто хранящие ее; динамические артефакты, при активации высвобождавшие самоподдерживающиеся магические заклинания. Маломощные артефакты-батарейки пользовались в бытовых приборах, более емкие находились в автомобилях, амулеты помощнее заставляли двигаться целые воздушные лайнеры. У обеспеченных граждан бешенной популярностью пользовались личные силовые щиты, источником энергии которых тоже были накопительные артефакты.

Сам артефакт, как понял Алексей из найденных материалов, представлял собой неодушевленный предмет, который после магического воздействия приобретал определенные свойства или качества, позволявшие ему, в свою очередь, манипулировать с материальным миром. Существовали еще амулеты, которые могли взаимодействовать с магией. Изготовление последних было высшим пилотажем, так как не каждому мастеру было такое под силу. Работа над амулетом предъявляла особые требования к мастеру-артефакторщику: чрезвычайно развитые личные магические каналы, способность манипулировать с магическими энергоструктурами на тончайшем уровне. Воздействие на структуру магических линий, по которым происходило распространение магического воздействия, было не просто кропотливым делом, а неимоверно скрупулезным. Мастеру требовались зачатки дара предвидения, чтобы сохранять стабильность магических линий при воздействии на них. Тут все было, как на минном поле. Одно неверное движение, одна неправильная мысль, приводили к немедленному взрыву, мощь которого редко кого оставляла живыми.

— Батя-то, оказывается, крут у нас, — присвистнул Алексей, найдя его фамилию в перечне наиболее востребованным мастеров-артефакторщиков. — Он тут в рейтинге в первой десятке стоит… стоял. Хорошо бы сунуть нос в его разработки. Завтра идти в гимназию и мне бы не помешал лишний козырь в рукаве. Черт, как же открыть этот проклятый замок?

Печально вздохнув, он широко потянулся и случайно смахнул со стола небольшую игрушку, напоминающую лохматого зверька с большими ушами и лохматым тельцем. Та перевернулась в воздухе и ударилась о пол ушастой макушкой. Сразу же в зверьке что-то щелкнуло и полилась задорная детская песенка.

— Есть часы во всех домах!

Тик-так! Тик-так!

Шестеренки вертятся в часах!

Тик-так! Тик-так!

Очень всем часы нужны!

Тик-так! Тик-так!

Мы их слушаться должны!

Ночью спать часы велят.

Тик-так! Тик-так!

Утром будят всех подряд!

Тик-так! Тик-так!

Значит, им нельзя стоять,

Тик-так! Тик-так!

Ни спешить, ни отставать

Ну никак.

Алексей наклонился было за игрушкой, но его рука замерла. Слова песенки и сама музыка показались ему очень знакомыми. Глубоко внутри него что-то защемило, на глазах навернулись слезы. Она явно очень многое для него значал, раз он так среагировал. Вопрос только почему? Ведь он ничего о ней не помнил. Он точно не раньше не слышал. Странно. Может её слышал тот Алексей?

Он ее успел додумать эту мысль до конца, как дверь его комнаты распахнулась и на пороге появилась его мама с заплаканными глазами.

— Я уже думала, что ты её никогда больше не будешь слушать. Тебе ее очень часто напевал отец. Он сам ее придумал, когда ты был совсем крохой и даже не умел ходить. Миша часто говорил, что тебе ее обязательно нужно знать. Я ведь всегда спрашивала его, а чем эта песенка так важна, — сквось слезы вспоминала онА.,-, а он в ответ лишь улыбался.

Она села на краешек кровати и, вытирая слезы, слушала. Иногда что-то шептала себе под нос, вытирала слезы и снова шептала.

— …Он ведь тогда только-только закончил со своей лабораторией, — продолжила рассказывать она. — Целую ночь работал, а утром придумал эту песенку…

Алексей почти не слушал ее, раздумывая над секретом замка двери лаборатории. Это переплетение шестерёнок никак не выходило из его головы. Он прикидыва и так и эдак, но все было безуспешно. Шансов открыть замок, не зная комбинации секретного кода, не было. Просто физически не было.

— …Не спешить, не отставать, — продолжала нестись песня из динамиков игрушечной зверушки. — Не спешить, не отставать…

В какой-то момент слова из песни прицепились к нему, начав жить в его голове своей собственной жизнью. «Не спешить, не отставать, не спешить, не отставать… Какая приставучая песенка. Пристала, никак не отвяжется. Не спешить, не отставать, не спешить, не отставать… Что-то в этом есть, что-то точно в этом есть… Не спешить, не отставать, не спешить, не отступать… Как-будто что-то вертится, крутится, как шестеренка».

Тут его осенило. Словно током ударило.

— Ладно, сынок. Вижу, совсем ты меня не слушаешь. Витаешь где-то. Пойду я спать лягу, — Бельская вновь смахнула слезу и, встав с кровати, вышла из комнаты.

Парень совсем не заметил ее ухода, продолжая сидеть, уставившись в игрушечную зверушку. Осенившая его идея начала обрастать довольно необычными подробностями.

— Шестеренки, б…ь! Чего я сижу тут? Надо проверить, а вдруг я прав.

Алексей вскочил и понесся, как ужаленный. Одним махом перемахнул через всю комнату и вылетел в коридор, в котором стояла мертвая тишина. Через несколько мгновений парень уже стоял перед той самой картиной, которую совсем недавно разглядывал.

— Это же обычная головоломка, а песенка есть самый настоящий ключ, — картина вместе со стеной мягко скользнула вверх. — Надо лишь подобрать замочную скважину.

Напевая песенку из своего детства, Алексей внимательно вглядывался в стоявшие колом шестеренки. Было стойкое ощущение какой-то неправильности. Казалось, что-то было не на своем месте. Какая-то деталь выбивалась из общей картины. Однако он никак не мог уловить, что именно было чужеродным.

— Утром будят всех подряд!

Тик-так! Тик-так!

Значит, им нельзя стоять,

Тик-так! Тик-так!

Ни спешить, ни отставать

Ну никак.

Вдруг он замер, едва дыша.

— Нельзя стоять, нельзя стоять, — еле слышно прошептал Алексей, легонько толкнув перекосившуюся шестеренку.

Раздался звонкий щелчок и шестеренки завертелись.