Тайлер закончила работу с водителями и подала знак Мортимеру.

— Пошли. Прикончим их.

Он покорно последовал за ней.

Полдюжины Красных Повязок сцепились в рукопашной с оставшимися в живых охранниками. Мортимер взобрался на клеть и опустил «узи», но не мог стрелять. Оружие было не высокоточным, и он боялся попасть в охранников.

Мортимер видел, как Билл выскочил из-за театральных сидений и обрушил приклад ружья на голову Красной Повязки, но тот нырнул и схватил ковбоя за ноги. Они упали на пол. Мортимер бросил «узи» и достал полицейский револьвер.

Они выехали из города, значительно увеличив скорость. Тайлер и Мортимер бежали по крышкам клетей; тряска угрожала сбросить их за борт. Они попали в схватку, когда один из охранников получил удар ножом в живот и свалился с платформы.

Тайлер приставила револьвер к затылку Красной Повязки и спустила курок. Половина головы полетела в воздух, а тело рухнуло на пол.

Мортимер устремился к Красной Повязке, сбившему с ног Билла, но другой бросился ему наперерез и ударил дубинкой в живот. Превозмогая боль, он выстрелил из револьвера в сторону нападавшего.

Пуля раздробила лодыжку Красной Повязки. Он закричал, прыгая на здоровой ноге, пока толчок поезда не выбросил его за борт платформы.

Мортимер поднялся на колени, кашляя и ловя ртом воздух. Он потрогал пальцами бок, но не обнаружил переломов.

Мортимер огляделся вокруг. Все охранники и Красные Повязки были мертвы. Билл с распухшим от удара правым глазом стоял над окровавленным противником.

Тайлер спрятала револьвер за пояс.

— Думаю, мы пока избавились от Красных Повязок. — Она вытерла пот с лица. — Если мы сможем так же разделаться с каннибалами, то, вероятно, справимся.

— Простите. — Мортимер моргнул. — Но вы только что сказали «каннибалы», или я сошел с ума?

— Я объясню позже. Сейчас водители получили передозировку, и я должна привести их в порядок, прежде чем их прихватит сердечный приступ. — Тайлер двинулась в направлении дрезины, удерживая равновесие благодаря долгому опыту работы на качающихся платформах.

Билл плюхнулся на одно из театральных сидений.

— У меня кончились патроны для ружья.

— Ты в порядке?

Билл кивнул.

— Парень прыгнул на меня, прежде чем я успел вытащить пистолеты.

— Оставайся здесь. Я посмотрю, не нужна ли ей какая-нибудь помощь.

Мортимер направился следом за Тайлер. Он заметил, что поезд снова уменьшил скорость. Добравшись до дрезины, он нашел большинство водителей лежащими на полу с закрытыми глазами и вздымающейся грудью. Жирные груды мяса. Только двое продолжали работать с ручным насосом.

Мортимер видел, как Тайлер положила два пальца на горло одного из водителей, покачала головой и сбросила его с поезда.

— Что случилось?

— Разрыв сердца, — ответила Тайлер. — Я не успела вовремя дать ему дозу. Двое работают на половине дозы успокоительного. Когда они устанут, я разбужу двух других. Это лучшее, что мы можем сделать сейчас.

— А не можем мы остановиться на какое-то время?

Тайлер покачала головой, щурясь на солнце.

— При такой скорости мы не доберемся до места назначения засветло. Ехать ночью опасно, но будет хуже, если мы остановимся.

Мортимер вспомнил, как она говорила что-то о каннибалах, и судорожно глотнул:

— Правильно.

— Сейчас мне нужна ваша помощь, — продолжала Тайлер. — Возвращайтесь в конец поезда и наблюдайте. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь пробрался на хвостовую платформу, пока мы едем так медленно.

Мортимер отсалютовал ей двумя пальцами и двинулся назад. По дороге он подобрал «узи» и задержался сказать Биллу, что будет нести вахту в конце поезда.

— А я буду караулить здесь, — отозвался Билл.

Подойдя к багажу, Мортимер нашел коробку девятимиллиметровых патронов, подмигнул Биллу и пошел дальше.

Он сел, свесив ноги с конца последней платформы. Рельсы бежали назад. Среди деревьев по обеим сторонам иногда мелькала дорога, электрические провода, покинутый дом или сарай. Мортимер вставил новую обойму в «узи» и перезарядил полицейский револьвер. Он жалел об отсутствии сигарет. Мортимер никогда не курил, но солдаты на часах в кино всегда затягивались «Лаки страйк».

Мили и часы пробегали, чтобы никогда не вернуться.

Несмотря на холодный ветер, Мортимер начал дремать — от качки у него слипались глаза. Он откинулся назад, держа «узи» на коленях. Когда адреналин истощился после схватки, тошнота от похмелья вернулась снова. Он заплатил бы сотню армагеддонских долларов за три часа в отельной кровати.

«Джоуи Армагеддонс», отель, еда, питье, огни. Все это дурачило Мортимера, заставляя забыть о том, что мир стал диким и заброшенным местом. Могла ли Энн выжить здесь? В дикой стране, где женщин покупают и продают, как скот. В детстве Мортимер читал романы о Конане-варваре. Теперь здесь нужно быть варваром, жестоким и безжалостным, со звериным инстинктом выживания. Мортимер был не варваром, а страховым агентом. Он чувствовал себя маленьким и хрупким.

Мортимеру снилась Энн в металлическом бикини, как Кэрри Фишер[8]в «Возвращении джедая». Она была прикована не к Джаббе, а к Арнольду Шварценеггеру, но не к Конану. Это был Арнольд из «Терминатора» с плотью, содранной с половины черепа, отчего обнажилась металлическая подкладка. Один глаз светился красным.

«Теперь это моя женщина», — сказал Терминатор.

«Нет! Это моя жена».

«Уберите его», — рявкнул Терминатор.

Мужчины схватили его и повели к Собору Грома, где Безумный Макс пытался убить его. Нет, не Безумный Макс. Мел Гибсон протягивает ему большой деревянный крест. «Неси его». Он нахлобучил терновый венец на голову Мортимера. Колючки царапали плоть, кровь стекала в глаза.

Мортимер посмотрел на кровь на своей ладони. Капля крови начала светиться. Майкл Йорк схватил его за руку. «Беги! Беги!»

Мортимер побежал. Он был в большом городе. За ним гнались. Он бежал по лесу, потом по пустыне, потом среди разрушенных зданий покинутого города. Энн! Энн! Где она? А если он найдет ее, что тогда? Как они будут жить? Куда отправятся? Мортимер думал, что спасает ее, но не мог спасти даже себя.

Он почувствовал, как кто-то схватил его, и посмотрел на Курта Рассела с длинными волосами и повязкой на глазу. «Пошли. Мы должны бежать отсюда».

«Оставьте меня в покое. Я слишком устал».

— Я сказала, проснитесь. — Голос был женским, но по-мужски твердым.