— Полагаю, мы с вами сработаемся.

После ее ухода он еще немного посидел в легком изумлении, покачивая головой, затем включил телефон, который немедленно затрезвонил, и поток неотложных дел заставил его забыть обо всем прочем.

Вот уже семь лет, как констебль Перро выполнял обязанности патрульного полицейского на участке, включавшем три деревни: Ферн-Бассетт, Мартир-Лонгстафф и Фосетт-Грин. Последняя пользовалась особым ею расположением.

В Ферн-Бассетте было чересчур мною коттеджей, куда хозяева наезжают лишь на выходные, а также пансионатов и жителей, ежедневно мотающихся в Лондон на работу. В Мартир-Лонгстаффе издавна шла неутихающая война между торговцем металлоломом, вопреки всем правилам занимавшимся своим громким бизнесом на дому, и его соседом, который жаждал положить этому конец. Стычки были шумными, яростными, изнуряюще регулярными и нередко кончались дракой, частенько посреди ночи.

То ли дело Фосетт-Грин! Оглядевшись по сторонам, констебль Перро умиротворенно вздохнул. Дремавшая на солнышке деревня выглядела так, будто ее и не тронула цивилизация. Бо́льшая часть земли здесь относилась к старинному поместью, приобретенному крупным концерном. На средства последнего здесь высадили множество редких деревьев и вырыли большой искусственный водоем. Все прочее осталось как было. За незначительными исключениями, местные фермеры стойко сопротивлялись соблазнительным предложениям застройщиков разбогатеть за счет продажи земельных участков. Поэтому за последние пятнадцать лет здесь, по сути дела, ничего не изменилось.

Констебль Перро оставил свою «хонду» на самом краю деревни, хотя до места, куда он направлялся, оставалось еще минут десять ходьбы. Местные жители справедливо полагали, что «их собственный» коп должен неспешно прогуливаться по улицам, время от времени останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов, выслушивать жалобы и вообще показывать, что закон не дремлет. Собственно, чтобы добраться до «Соловушек», ему потребовалось почти полчаса.

Полученная констеблем краткая вводная оставляла за ним полную свободу действий. Побеседовать с Аланом Холлингсвортом, более или менее подробно вдаваясь в детали — по обстоятельствам. Лично сам Перро считал, что у кого-то из соседей от безделья чересчур разыгралось воображение. Ему не сообщили имени заявителя, да он и не особенно стремился это имя узнать, не видя в том особой необходимости.

Перро намеренно выбрал для визита середину воскресного утра. Было почти одиннадцать — время, когда завтрак уже закончен, а для того, чтобы джентльмен отлучился из дому на ланч, еще слишком рано.

Появление Перро у главных ворот было замечено и отмечено. Старая миссис Молфри, подрезавшая у себя в саду цветущие ветки апельсина, улыбнулась ему и в знак приветствия помахала секатором. В соседнем доме белый пудель с лаем забарабанил лапками по стеклу и был немедленно отозван.

Подступы к гаражу и парадной двери явно требовали прополки. В бордюре из голенастых анютиных глазок и стелющейся ковриком обриеты показались ростки чертополоха. Душистый табак в вазонах на крыльце засыхал.

Не обнаружив звонка, констебль деликатно постучал в дверь медным хвостом русалки. Заметив, что шторы пока не раздвинуты, Перро подождал минуту-другую на случай, если Холлингсворт еще спит, и постучал снова.

По переулку женщина тащила за собой орущего и упирающегося малыша. Указав на констебля, она пригрозила отпрыску, что, если тот сию минуту не закроет свою пасть, этот вот здоровенный полисмен сейчас же заберет его, запрет в кутузке, а ключ спустит в сортир. Констебль горестно вздохнул. Много ли толку от его визитов в начальную школу, если существуют подобные родители? Неудивительно, что при виде него ребята удирают со всех ног.

Перро, которому было жарко даже в летней, хлопчатобумажной синей форме, закатал рукава и вытер платком потный лоб. Затем пригнулся к щели для почты, приподнял козырек и заглянул внутрь. Он смог увидеть лестницу и пол, на котором валялись несколько писем и газета. В дальнем конце холла виднелась дверь, кухонная, как решил Перро. Еще одна дверь была полуоткрыта. Наклонив голову вбок и плотно прижавшись щекой к прохладному металлу, полицейский различил кусок ковра, часть стола, ручку кресла и парочку шлепанцев — явно надетых на чьи-то ноги.

— Мистер Холлингсворт! — крикнул он в прорезь. Затем, чувствуя себя полным идиотом, все же добавил: — Простите, сэр, но я вроде как вас вижу. Не могли бы вы подойти к двери? Будьте так добры. Это констебль Перро, полиция долины Темзы.

Перро распрямился и стал ждать. Пронзительный вой где-то совсем рядом заставил его оглянуться. Возле калитки, опираясь на руль самоката, стоял мальчишка лет восьми. Он держал на длинном поводке собаку. Полисмен улыбнулся и поднял в знак приветствия руку. Собака снова завыла, а мальчик смотрел на него без всякого выражения.

Перро опять постучал в дверь хвостом русалки. С каждой минутой он чувствовал себя все более неловко и уже подумывал, не стоит ли ему рискнуть и взломать дверь. Он лихорадочно стал вспоминать, в каких случаях подобные действия считаются оправданными: преследование спасающегося бегством преступника; противодействие нарушению спокойствия или причинению вреда человеку; предположение, что человек внутри помещения находится в бессознательном состоянии или нуждается в медицинской помощи. Перро решил, что последнее как раз и есть его случай.

Он сделал последнюю попытку — воззвал к ногам, которые, как заключил констебль, принадлежали владельцу дома. Осознавая, что служит бесплатным развлечением для соседей, Перро распрямился и, обращаясь к матовому стеклу входной двери, громко произнес:

— Предупреждаю: сейчас я буду вынужден взломать входную дверь, чтобы проникнуть в дом. Если вы в силах ее открыть…

В доме что-то грохнуло, и за стеклом смутно обозначился темный силуэт. Дверная цепочка рискованно натянулась, беспорядочно задергалась. Рывки ее сопровождались руганью и кряхтеньем. Отодвинулся один засов, потом — другой, язычок французского замка оттянули, и дверь распахнулась настежь. С порога прямо в лицо Перро рявкнули:

— Боже, мне только этого не хватало! — Затем мужская рука втянула полицейского в дом, и он услышал звук захлопнувшейся за его спиной двери.

Воздух внутри был таким тяжелым и спертым, что Перро почувствовал удушье и его слегка затошнило. Он покрепче прижал к боку шлем и постарался глубоко не вдыхать.

— Какого черта вы здесь делаете? — крикнули ему прямо в ухо.

— Мистер Холлингсворт?

Мужчина еще раз воззвал к Господу нашему Иисусу Христу и, спотыкаясь, побрел в глубину дома. Констебль опасался, что он вот-вот врежется в одну из декоративных колонн архитрава, окаймлявшего вход в гостиную, но нет, мужчина неуверенно продолжал движение к креслу. Наблюдая за ним со своего места у входной двери, Перро предположил, что это то самое, в котором и находился владелец шлепанцев, когда констебль узрел их в прорези для почты. Подушка кресла низко просела, словно на ней долгое время лежало какое-то свернувшееся клубком огромное животное. Подойдя вплотную к креслу, Холлингсворт несколько раз растерянно огляделся, будто не понимая, как и куда садиться, а затем рухнул на продавленное сиденье.