Рой заставлял Джека покупать продукты отдельно — даже кетчуп и соль — и ставить на пакетах свои инициалы. Прятал пульт от телевизора, чтобы Джек не мог лежа на диване переключать каналы. Подобные мелочи, наверное, досаждали бы Джеку, если бы каждое утро, заходя в кухню, он не видел, что старина Рой, жующий на завтрак хлопья, уже поставил прибор и для него.

Прежде чем сесть завтракать, Джек еще раз выглянул в окно.

— Что ты там высматриваешь? — спросил Рой.

— Ничего.

Джек отодвинул стул, насыпал себе в тарелку мюсли и поставил коробку между собой и Роем, словно отгородившись. «Злаковая крепость» — так он называл это в детстве. Поверх коробки он видел, что Рой добавил себе еще хлопьев.

— Ты загнешься от сухих завтраков.

— Отлично. А я боялся, что от цирроза.

Джек сунул в рот полную ложку. Неужели Стюарт уехал в отпуск?

— Ну и как я умер? — поинтересовался он.

— Ты о моем сне?

— Ага.

Старик нагнулся к нему.

— От чесотки.

— От чесотки?

— Угу. Жучки — крошечные клещи — залезли тебе под кожу. Добрались до кровеносных сосудов и отложили там яйца.

— Спасибо, — перебил его Джек. — Я знаю, кто такие клещи. Но не думал, что люди от них умирают.

— Умник, да? Когда ты последний раз видел человека, которого укусил клещ?

Джек покачал головой.

— Должен признаться, никогда не видел.

— А я видел, когда служил на флоте. У одного моряка. Такое впечатление, будто кто-то разрисовал его карандашом: линии проходили между пальцами на руках, на ногах, под мышками, в паху, как будто все его кровеносные сосуды были наружу. Он расчесал себя до крови, занес инфекцию, и однажды утром мы похоронили его в море.

Джек хотел объяснить, что, если рассуждать логически, этот человек умер от заражения крови, а не от клещей, но вместо этого сказал:

— Ты же знаешь, как передаются клещи. Через одежду, через простыни больного человека. Это означает, что если бы я на самом деле умер от клещей, то ненадолго бы опередил тебя.

Минуту Рой молчал. Потом встал и убрал за собой тарелку.

— Знаешь, я тут подумал… Глупо обоим покупать молоко, мы ведь больше двух литров в неделю не выпиваем. Может, станем брать его по очереди: одну неделю ты, следующую я?

— Разумная экономия.

— Вот именно. — Рой сполоснул свою тарелку. — Но стирать себе будешь сам.

Джек сдержал улыбку.

— Разумеется. Никогда не знаешь, чего можешь нахвататься с чужого белья.

Рой смерил его пристальным взглядом, пытаясь решить, шутит Джек или нет, и потащился в гостиную.

— Я знал, что ты не зря мне понравился, — констатировал он.

Рой, который категорически отказывался работать на кухне, встал-таки за кассу под бдительным присмотром дочери. Эдди всего на секунду выпускала его из виду и постоянно предупреждала: «Папа, до банка езды десять минут, и я уже засекла время». Чаще всего он сидел и разгадывал кроссворды, старательно делая вид, что не следит за Дарлой, приходящей официанткой, когда та наклоняется, чтобы завязать шнурки на туфлях, и при этом юбка ее подпрыгивает вверх.

Было часов одиннадцать — работы у официанток мало, зато в кухне запарка. Рой слышал, как в глубокой сковороде шипит, раскаляясь, масло. Иногда он вспоминал, как раньше мастерски, играючи резал морковь большим ножом на трехсантиметровые полоски, делая последний взмах всего в сантиметре от пальца.

Рядом с кассой на стойке зазвенела монетка.

— Копеечка тебе на раздумья, — сказала Эдди, пряча чаевые в карман.

— Они стоят четвертной.

— Жулик? — Эдди потерла поясницу. — Да я и так знаю, о чем ты думаешь.

— Знаешь?

Временами, глядя, как она движется, щурится или прячет ноги под стулом, Рой мог бы поклясться, что вернулась его жена. Он смотрел в усталые глаза дочери, на ее натруженные руки и недоумевал, как смерть Маргарет могла вызвать в Эдди такую готовность принести в жертву собственную жизнь.

— Ты думаешь о том, как легко вернуться к работе.

Рой засмеялся.

— Работе? Ты называешь просиживание штанов работой?

— Просиживание штанов в нашей закусочной.

Нельзя было рассказать Эдди о его истинных мыслях: что эта закусочная ему по барабану, с тех пор как умерла Маргарет. Но Эдди вбила себе в голову, что если закусочная будет продолжать работать, то у Роя появится цель в жизни, которую не найдешь на дне бутылки водки. Эдди так и не поняла: того, что он потерял, ничем заменить нельзя.

Они с Маргарет каждое лето закрывали закусочную на неделю и отправлялись с Эдди отдыхать. Они ехали на машине по городам, названия которых казались им интересными: Мыс Дельфина в штате Мэн, Египет в Массачусетсе, По По[2] в Мичигане, Дефайэнс[3] в Огайо. Рой указывал на стаю канадских гусей, на виднеющуюся вдали багряную гору, на залитое солнцем пшеничное поле, а потом, оглянувшись назад, видел, что его дочь крепко спит на заднем сиденье машины, — все пролетало мимо нее. «Рядом с нами на лужайке пасется слон! — восклицал он. — С неба падает луна!» Что угодно, лишь бы Эдди любовалась окружающим миром.

— С неба падает луна… — пробормотал Рой.

— Что?

— Я сказал, что есть свои преимущества в том, чтобы здесь находиться.

У двери зазвонил колокольчик, вошла посетительница.

— Здравствуйте! — сказала Эдди. Улыбка накрепко приклеилась к ее лицу, словно маска на Хэллоуин.

Пока Эдди усаживала женщину, Джек выглянул из кухни.

— Рой, — прошептал он, — а Стюарт сегодня приходил?

— Старик Стюарт? — переспросил Рой, хотя сам был ненамного моложе Стюарта. — Нет.

— Я… тревожусь за него.

— С чего вдруг?

— С тех пор как я здесь работаю, он ни разу не пропустил завтрак. И утром я его с коровой не видел.

К ним подошла Эдди.

— В чем дело?

— Стюарт, — объяснил Рой. — Он пропал.

Эдди нахмурилась.

— Ты прав, сегодня он не заглядывал. Ты звонил ему домой?

Джек покачал головой.

— Я не знаю его фамилии.

— Холлингз. — Эдди набрала номер, и с каждым гудком выражение ее лица становилось все тревожнее. — Он живет один в старом доме за фармацевтической фабрикой.