– Слышь, чувиха, ты кто? – Первая лысина склонилась над Юлией, бросая своей массивной фигурой тень на ее лицо.

Девушка бессильно простонала. Спекшиеся губы тщетно жаждали влаги, от яркого солнца немилосердно слезились глаза.

– Слышь, Корявый, по-моему, ее колбасит не по-детски. Гля на вены – исколоты. Наркоша!

– Да-а, Синий, чувиха – явно заблудшая душа. Надо ее вернуть на путь истинный.

– Че, к Светлому повезем? – Синий озабоченно поцокал языком. – Он сейчас очищается. И еще долго будет чиститься! Это я знаю, как и то, что он разорется как ненормальный, если мы привезем ее без спроса.

– Тады к Непорочной. Ей чиститься не от чего! Она всех принимает – и эту примет.

– А браслет? – Синему явно приглянулся изящный золотой браслет, блестевший на тонком запястье девушки. – Ей оставим?

– Слышь, брат, – сурово сказал Корявый и смачно сплюнул. – Оставь материальные помыслы, очистись, не то, в натуре, будет тебе геенна огненная в конце пути жизненного, бля буду! Чувиха, видать, совсем пропащая, однако феньку-то не толкнула барыге – значит, че-то она для нее значит! Значит, она еще душу не потеряла.

– Слышь, Корявый, это все круто, философия твоя мне понятна, но Светлый же разорется, что мы в общину левую телку затащили?

– Он сам учил – приобщать заблудших к Свету. Значит, все реально делаем! Не бойся, брат, все будет Светом! Положись на это, как его? – внутреннее самосознание. Оно туфту гнать не станет!

Корявый легко подхватил девушку на руки, осторожно разместил на заднем сиденье, и «Ауди» вскоре укатила, оставив о себе напоминание в виде клубов дорожной пыли, долго оседавшей в расплавленном воздухе московского переулка.

* * *

– Девушка, простите, ради бога! Не знал, ей-богу, не знал, что он – преступник! Думал, вы – рэкетирша, трясете бедных школьников.

– Рэкетиры вымерли давно, – хмуро заметила я. – Или в депутаты пошли. Их в природе-то в чистом виде не осталось.

– Ничего не вымерли! У меня недавно младшего брата ограбили как раз в этом переходе. Сотовый отняли, деньги карманные. Да ладно б деньги, не в деньгах счастье, избили ведь, суки. Димка два дня встать не мог. Я только и мечтал этих негодяев найти! Но извините, попутался, ей-богу, простите!

Молодой придурковатый парень моих лет с рыжей бородкой семинариста, которую он беспрестанно пощупывал, сидел на табуретке возле дивана и извинялся уже целых пять минут. Предмет извинений – я – лежала перед его глазами на диване, несчастная и страдающая, с куском льда, завернутым в полотенце, на голове. От удара этого «помощника» на моем темени вскочила гигантская шишка, которая болела немилосердно и вызывала у меня зубовный скрежет – ненавижу временную нетрудоспособность. Долговременную, впрочем, тоже. Но последняя легче переносится в силу привыкания.

Я открыла глаза (с трудом) и посмотрела на виноватое выражение лица этого рыжего придурка. Надо же, а! Ведь в руках была добыча, допросили бы пацана, и одной проблемой стало бы меньше. Угораздило же этого пентюха вмешаться!

Пентюх чувствовал свою вину и заслуженно страдал. Это принесло мне небольшое моральное удовлетворение – шишка заживет, а муки совести будут преследовать его вечно. Ну, по крайней мере, неделю.

Шульгин медленно ходил по кабинету, крутя в длинных пальцах пузатую коньячную рюмку. Он уже дважды наполнял ее. Только если обычно размеренно и благодушно смаковал и наслаждался благородным напитком, то теперь нервными глотками опустошал рюмку и шумно вздыхал. Его озабоченное чело хмурилось.

– Ладно, шеф, я в норме, – с трудом встала я на ноги. – Не целый же день валяться. Да еще и милиция…

Я прислушалась – в приемной слышались голоса.

– Ну и денек сегодня! – вздохнула я. – Не успела отдохнуть толком, как все сразу навалилось – и Беловицкая со своим темпераментом, и машину взорвали. Теперь вот по куполу засветили. Шеф, плесните.

– Ты же не пьешь! – удивился Родион.

– Не пью, – согласилась я и подставила чайную чашку.

Родион удивленно покосился на меня, но коньяк налил. Удивление его можно понять – вообще-то я воспитывалась в восточных традициях, где алкоголь особо не приветствовался, но я же русская, в конце концов! А что делает русский, когда у него наступает черная полоса в жизни? Правильно, уходит в нирвану путем употребления внутрь вспомогательных жидких субстанций. Выпив коньяк, я вновь легла на кушетку и закрыла глаза, чувствуя, как внутри растекается приятное тепло.

Пентюх жалобно вздохнул, сглотнув. В дверь просунулась ментовская морда и поинтересовалась моим здоровьем. После краткого, но выразительного шульгинского ответа «ее еще нет» менты вздохнули и попрощались, оставив на столе вызов в милицию на дачу показаний. На том и порешили.

Тем временем следовало провести некоторые розыскные мероприятия. Шеф искал исчезнувшую Беловицкую, которая после побега пацана как сквозь землю провалилась – из офиса убежала, мобильник ее отвечал противным голосом: «Абонент временно недоступен», так что поле для деятельности было более чем широким. Мы решили генерализовать направления и разработали следующую тактику: я опрашиваю свидетелей взрыва, а Родион ищет Беловицкую, чтобы узнать хоть что-то о том, заниматься ли нам делом.

– Господи, – вздохнула я. – Поверить не могу – прежде чем начать розыски девушки, сначала ищем заказчицу. Да еще и джип взорван. На чем ездить?

Я хмуро принялась переодеваться за ширмой, так как поимка пацана дорого обошлась моему светлому костюму. Мало того, что вся перемазалась в луже, так еще и дыра на коленке неизвестно откуда появилась. Еще пятьсот долларов вслед за джипом. Сплошные траты.

Родион походил по комнате и поинтересовался моим самочувствием. Я заверила, что все в порядке. Не говорить же, что на самом деле моя голова готова вот-вот лопнуть, как переспелый арбуз, который хорошенько пнули ногой.

– Слушайте, а что у вас здесь такое, а? – оживился вдруг пентюх. – Я табличку мельком видел – вроде детективы вы?

– Да, молодой человек, мы оказываем населению платные услуги в области расследования частных дел. А что?

– Да не похоже как-то! – с сомнением протянул пентюх и укоризненно посмотрел на меня, словно я была виновата в том, что наше агентство, по его мнению, не похоже на детективное.

Я давно заметила: народ почему-то любит, чтобы все было как в кино или в книгах. Хотя многочисленные американские фильмы и детективные сериалы дают несколько утрированное представление о частном сыскном агентстве – небольшая комнатка где-то в глубине среднего этажа билдинга (и на фига так высоко забираться? Лучше как у нас – приличное помещение на первом этаже. И функционально – все поближе к земле, и удобно – в лифте застревать не приходится), два-три профессионала, которые неизвестно почему в момент прихода клиента обязательно должны сидеть в вертящихся креслах, закинув ноги на стол и попыхивая сигаретой (спрашивается, а работают они когда?), в первом ящике тумбочки непременно находится заряженный пистолет, бутылка бурбона (вариант – коньяк, как у Родиона), на столе груда бумаг, чашка с постоянно дымящимся кофе. Ну и, конечно, телефон, который постоянно звонит. Наш телефон, слава богу, сейчас молчал.