Я хотела сказать, мол, если они такие неприметливые, то в свите важной особы им делать нечего, но прикусила язык. Равнинные жители вообще медлительные, а я так и не привыкла к этому за несколько лет.

— Никогда, слышишь, никогда господин Райгор не возьмет тебя в жены, и думать забудь! — добавила вторая, обращаясь ко мне. — И не зыркай, не сглазишь, нелюдь!

Я так ничего и не ответила, ушла молча. А что тут придумаешь?

Но неужто они решили, будто я колдунья, как в сказках? Очаровала Райгора, чтобы выйти за него замуж? Небось и Сайтор сама сожгла, и сиротой нарочно осталась, лишь бы заполучить такое счастье!

— Госпожа, случилось что-нибудь? — встретила меня Мадита. — Вид у вас больно смурной…

— Ничего особенного, — покачала я головой и принялась расстегивать платье. Все-таки оно уже было мне тесновато: этак, глядишь, годам к восемнадцати возьму да обзаведусь формами попышнее, чем у Айны!

Глупая мысль меня немного развеселила, но веселья хватило ненадолго. Верны ли мои догадки? Наперсницы княжны действовали, скорее всего, по ее приказу, но вот был ли отдан этот приказ с молчаливого попущения Райгора или нет? Как узнать? Не спросишь же напрямую…

Как выяснилось, слухи дошли до Райгора очень быстро, даже слишком, на мой взгляд. Тем же вечером он вызвал меня в кабинет — отцовский, конечно же, своим не обзавелся, да и зачем?

— Господин, вы желали меня видеть? — спросила я войдя.

— Не хотел бы — не позвал, — лаконично ответил он.

Я припомнила: когда я впервые его увидела, он вот точно так же стоял у окна, только тогда в большом массивном кресле сидел князь Даккор.

— Я думал, может, ты знаешь, почему княжна Айна пребывает в крайне скверном расположении духа, — произнес Райгор, — а в ее свите не хватает трех девушек?

Не хватает? Можно подумать, я их в кровь избила!.. Или Айна так обозлилась на них за проваленное поручение, что отослала с глаз долой? А Райгору что за дело до них, пересчитывал он их, что ли? (Может, и пересчитывал, припомнила я его необыкновенное сластолюбие, глядел, которую еще не попробовал.)

— Не понимаю, о чем вы, господин, — сказала я. — Свиту княжны я видела только до прогулки, во дворе.

— Вот как… А после?

— Я ушла к себе и не выходила до тех пор, как вы за мной не прислали. Вы ведь знаете, что мне не положено разгуливать по замку, — не удержалась я.

— Да, и хорошо, что ты соблюдаешь это правило, — ответил он и добавил неожиданно: — Но, быть может, тебе скучно взаперти? Дома, полагаю, ты вела более вольную жизнь?

— Я этого почти не помню, господин, — вздохнула я и потупилась. — А здесь меня научили тому, как пристало вести себя знатной девице.

— Но на конюшню ты тем не менее ходишь, когда думаешь, будто тебя никто не видит, — сказал Райгор и полюбовался выражением моего лица.

— Отчего же, — произнесла я, помолчав, — я прекрасно знаю, что за мной есть пригляд. Но я говорила вашему батюшке, что скучаю по лошадям и собакам, а раз мне не запретили навещать псарню и конюшню, значит, он отдал соответствующее распоряжение, я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься. И ты мне солгала. — Он подошел ближе и уставился мне в глаза. Наверно, если бы он мог нависнуть надо мной, вышло бы внушительнее, но для этого ему пришлось бы встать на скамейку. — Ты повстречалась с теми тремя девушками из свиты княжны как раз после прогулки.

— Неужели? — старательно удивилась я. — А я и не заметила, мало ли в замке народу. Хм… А ведь и в самом деле, господин, я проходила мимо каких-то девушек. Они стояли и о чем-то шушукались возле самой лестницы, и мне пришлось, право слово, протискиваться между ними — своими юбками они перегородили весь коридор! Вероятно, вы говорите о них?

— А как они выглядели, ты можешь сказать?

— Я не присматривалась, господин, — покачала я головой. — Помню, они были нарядно одеты, и только. Ах да, какая-то из них пошутила, мол, я похожа на юношу в женском платье, а другая сказала что-то о моих волосах, но, право, я так славно провела время на прогулке, что пропустила это мимо ушей.

— Вот, значит, как, — непонятно произнес он и потер переносицу. — Дошутились, значит…

— О чем вы, господин?

— А? Нет, ничего особенного, просто мысли вслух… — Райгор помолчал, потом спросил: — Альена, ты ведь плохо знаешь наш замок?

— Почти совсем не знаю, господин. Только те места, куда мне дозволено ходить.

— Пойдем, — он подал мне руку. — Покажу тебе кое-что.

Приглашение было необычным и, признаюсь, встревожило меня. Что собрался показать мне Райгор? Неужто какой-нибудь каземат или комнату в башне, в которой мне предстоит коротать жизнь и откуда я уже так просто не выйду?

Наверно, мысль о побеге закралась мне именно в тот миг… Но куда бежать? Разве что к старому Раве, но он меня защитить не сумеет. Значит, на перевал, вот только добраться туда ох как нелегко… И тем не менее я решила обдумать это как следует.

Мы шли длинным темным коридором: по углам безмолвной стражей стояли рыцарские доспехи, будто пустые оболочки некогда давно почивших воинов, этакие скорлупки, из которых вылупился человек… либо вылетел его дух. Со стен смотрели потемневшие от времени портреты: порой не разобрать было, кто изображен на холсте: дама или кавалер. Признаюсь, я бы с интересом поразглядывала старинные наряды, но факелы давали чересчур мало света, да и лампа, которую нес перед нами слуга Райгора, не слишком выручала. Я снова вспомнила наши светильники и вздохнула: поищи их теперь в пещерах и уговори вернуться домой… если будет он, тот дом!

— Картинная галерея, — зачем-то пояснил Райгор, хотя это и так было понятно. — Но тут любоваться нечем, все мои предки на одно лицо, только одежда и разнится.

— Я слышала, ваша матушка была исключительно красива, — сказала я, чтобы не молчать.

— Да, так говорят. К сожалению, прижизненных ее портретов нет, а посмертные… на них можно изобразить что угодно. — Он остановился у большого, в человеческий рост, полотна. — Вот она со мною. Эй, поднеси лампу поближе!

Слуга повиновался, и я разглядела изящную миловидную женщину, темноволосую, с нежным румянцем. Она стояла подле столика с охапкой сирени на нем, а совсем маленький мальчик возле ее колен одной рукой держался за палец матери, другой же тянулся к цветам. Картина показалась мне милой, какой-то домашней и уютной, но слишком уж… зализанной, что ли? На лице княгини не читалось ни тени мысли, разве что легкая скука, поза ее была неестественной… Ну а дети такого возраста вряд ли могут изобразить танцевальное па, стоя на одной ножке. Не сомневаюсь, художник пытался передать при помощи кисти и красок, как маленький Райгор увлеченно пытается добраться до душистой сирени, но перестарался. Сомневаюсь, что такой ребенок мог позировать иначе как на руках у матери или кормилицы, вот и вышло… то, что вышло. И, право слово, букет и дремлющая у ног княгини собака удались мастеру намного лучше, чем она сама!