Так и хочется сказать: «Да моргни ты уже лишний раз!»

— И как? — задает вопрос, понятный мужчинам, но не мне.

— Отлично.

— У обоих.

Прилетают ему ответы.

— Что ж, рад слышать, — кивает и неторопливо обходит диван.

А руки снова за спиной сложены. Интересно, он их так и не расцеплял с тех пор, как со жгучей брюнеткой гулял?

Может, боится коснуться других.

Или у него обет такой: ни до кого не дотрагиваться от восхода и до заката солнца с четверга на пятницу каждую вторую неделю месяца?

Шучу, естественно, но… а вдруг?

Вспоминаю, что брала у брюнета бокал с водой и возвращала назад, а вот было ли касание пальцев или нет — не помню.

Хм, либо сама себя накручиваю, либо тут загадка на загадке скрыта.

Ранур занимает противоположный край дивана таким образом, чтобы не задевать меня даже краем одежды. Вроде бы и делает все это естественно, без дерганий, по привычке. Но я замечаю.

— Сейчас или вообще? — обращаюсь к нему, раз он сам вызвался ответить на волнующий каждую попаданку вопрос.

— И сейчас, и вообще, — осматривает внимательно выбранный мной костюм, — Ая посоветовала надеть?

И ухмылка такая ехидная, будто заговор раскрыл и решил этим щелкнуть по носу.

Что ж, не в этот раз и не за мой счет.

— Нет, самостоятельно определилась. Люблю, знаете ли, удобные и качественные вещи, а еще соответствующие месту, времени и настроению.

— Удивила, — стирает улыбку и, прищурившись, всматривается в лицо.

Копирую его мимику полностью, прожигая сквозь ресницы острым взглядом.

А глаза-то красивые. Темно-карие. И очень выразительные. Кажется, будто карандашом обведены, настолько ресницы длинные и чёрные-черные.

Но, чем дольше смотрю, тем радужка светлее становится, делая зрачок более и более заметным. Ого! Круглый изначально, постепенно он вытягивается вертикально, становясь похожим на ниточку.

Ёшки-поварёшки! Это, вообще, что?

Смаргиваю одновременно с ним и…

Всё в порядке. Как у обычного человека.

Уф!

Фантастика.

— Расскажите мне, пожалуйста, подробнее, — отворачиваюсь к рыжику и блондину, решая пока игнорировать ворчуна, — часто к вам попадают из нашего мира девушки?

— А с чего ты решила, что не одна такая? — Закир выбирает фрукт, похожий на банан, только оранжевый и, ловко его нашинковав острым ножом с тонким лезвием, придвигает ко мне. — Попробуй бакос, очень вкусно.

— Познакомилась уже с еще одной землянкой, — беру кусочек и, сняв кожуру, отправляю в рот.

Мм-м, вкусно. Как груша.

— Ридой, — закрыв на пару секунд глаза, выдает Садж.

Как?

— Я не читаю мысли, Алёна, — отвечает дракон с улыбкой, — просто у тебя очень выразительное лицо. А мне Ая передала образ.

— Да, верно. Она в гости зашла, решив познакомиться.

— Шустрая, как обычно, — подает голос бука слева. — Хоть к себе в отдел бери на полставки.

Вау, да он, оказывается, шутить умеет, если пожелает.

И кем это он там работает?

— Хорошо, — хлопает в ладоши Садж, привлекая внимание к себе. — Лучше рассказать тебе всё сразу. Но! Обещай без истерик. Ну… Хотя бы постарайся…

Фыркаю некрасиво.

Но что поделать?

У блондина такая умилительная моська получается, когда он просит, что хочется не смеяться, а хохотать.

— Постараюсь!

— Ладно! Самое простое для тебя. Наш мир называется Миршан. Кроме драконов его населяют эльфы, демоны и люди, как и ты.

— Гоблины и орки, — подсказываю, вспоминая «Войну и мир».

— Верно, — кивает Закир, — но они обособлены и менее развиты, к нам суются редко. Еще амазонки есть, но живут на другом континенте. Там свои порядки и законы. Кстати, у них не попаданки, а попаданцы появляются.

— Это не столь важно. Захочешь, учителя расскажут. Вернемся к нам, — перебивает Садж.

Блондинчик — самый шустрый, важный и нетерпеливый, как мне кажется, из троих. Рыжик же больше на балагура и весельчака смахивает.

— Каждые шестьсот лет к нам с периодичностью в год-два попадают десять молодых девушек.

— К драконам? — вспоминаю их первый при мне разговор.

— Не только. Еще к эльфам и демонам. Но, в основном, да, к нам, — кивает согласно Садж.

— Я восьмая?

— Верно.

— Зачем?

— Каждая девушка вносит вклад в развитие нашего мира. Либо врач, либо химик, либо физик. У некоторых со временем появляется особенная магия, полезная для той или иной расы. А еще вы становитесь прекрасными спутницами жизни и дарите очень сильных магически детей.

— Хм, у меня приземленная специальность. Я вряд ли смогу принести пользу этому миру, — откидываюсь в кресле, внимательно слушая, но не стараясь пока углубляться в анализ.

Слишком много информации, и очень важной, чтобы полоскать в голове одно и пропустить другое.

— О, ты можешь даже не предполагать в чем твоя особенность, но время возьмет свое, и ты обязательно раскроешься. Поверь, осечек еще не было.

— Почему именно десять? — странно же. Не пять, не восемь, не двадцать.

— Мы думаем, — отвечает Закир, — что это связано с правителями. Нас десять. Три высших дракона. Три первородных эльфа. Три высших демона. И у людей — король. Вот и попаданок столько же.

— Но, это только наше умозаключение, — снова продолжает Садж. — Тем более, что спутницей жизни становится не каждая. Принуждения тут нет, заставить силой тебя никто не сможет.

— То есть, попавшие сюда девушки занимаются тем, что умеют и любят делать, а вы им не мешаете?

— Совершенно верно.

— Женщины работают также, как мужчины? И получают зарплату?

— Не совсем так, но об этом мы поговорим чуть позже обязательно. Главное, знай, что ты всегда будешь полностью обеспечена, в чем бы не нуждалась. Мы позаботимся об этом, — улыбается Закир, очаровывая голливудской улыбкой и хитрыми зелеными глазами.

— Даже, если я не захочу быть спутницей жизни?

— И в этом случае тоже, но давай не будем так категоричны, Алёна.

Киваю головой, но, если быть честной самой с собой, даже не пытаюсь хоть одного из них рассматривать, как своего партнера.

Я и дракон?

Ага!

Бред!

Я и психбольница — и то реальнее.