— Ужин на кухне, — невозмутимо заявил дворецкий все с тем же утомительно нейтральным выражением на лице.

Первым на предложение подкрепиться отреагировал, как ни странно, дракон. Подражая пингвинам, это дохлое, кровожадное домашнее пугало плюхнулось на внушительный живот и, отталкиваясь лапами по натертому дворецким мрамору, с веселым «вжу-ух!» умчалось в сторону кухни. Следом, толкаясь и мешая друг другу на поворотах, бросились некроманты-недоучки.

Лишь чудом не свалившись с лестницы, я зашагала следом. Последним, словно запоздалая мысль, тащился Уинслоу.

Он, кстати, не обманул.

На кухне действительно ждал ужин.

— Нет, я, конечно, и раньше знала, что некроманты — те еще извращенцы, но пицца с бананами — это уже перебор даже для моего крайне толерантного сознания!

— А что не так? — уточнил дворецкий. — Я готовил строго по рецепту.

— Дайте-ка взглянуть.

Выхватив из рук Уинслоу потрепанную книженцию, я вчиталась в рецепт, наткнулась на строчку «…чтобы заглушить запах ядовитого плюща, используйте…» и захлопнула книгу.

Охота пробовать шедевр пропала сама собой.

— До города далеко? — как бы невзначай осведомилась у окружающих.

Рычай, смотревший на аккуратные кружки банана, томно возлежащие на подрумяненной корочке из булки, лука и кетчупа, охотно подсказал:

— В получасе ходьбы Едритовы подпоры.

— Отлично! Мы идем в Едритово, — величественно сообщила я недотепам и похлопала здоровяка по локтю.

— Но там небезопасно! — воскликнул щуплый Эдвард.

— Это я небезопасна!

Парни переглянулась и поддались естественному желанию сделать то, что запрещено.

Но выдвинуться сразу в эти самые загадочные «Едритовы подпоры» у нас не вышло — Эдвард изъявил желание переодеться во что-то более подобающее и убежал к себе. Рычай же просто пригладил пятерней волосы, сунул один из кухонных ножей в сапог и заявил, что он полностью и окончательно готов.

Побродив по холлу туда-сюда, я поняла, что сборы второго некроманта-недоучки затягиваются, и сбегала наверх.

Со словами: «Фу, паршивец, на мне защита твоего хозяина», бесстрашно стукнула драколича тапочкой по офигевшей морде, изъяла из алкогольных запасов Праймусов початую бутылку бренди и спустилась вниз.

Вот как знала, что алкоголь нам пригодится!

Выпив за знакомство, мы с Рычаем разговорились. Вспомнили преподавателей по общим предметам, помянули недобрым словом ректора и статую горгоны на лестничном марше главной башни, о которую все студенты, невзирая на природную ловкость и рост, вечно бились коленками.

Короче, к тому моменту, когда юный некромант, аки томная принцесса из задрипанных детских сказок, появился на парадной лестнице, мы с верзилой достигли единения и полного согласия.

В единстве и согласии мы схватились друг за друга и заржали.

— Эд, что ты нацепил? — с трудом выдавила я.

Тот с надменным видом расправил худые плечи, на которых болталось растянутое нечто из сине-зеленых ниток. Нечто украшали застежки в виде черепков с желтыми бусинами-глазками и парочка кожаных заплаток на локтях.

— Это кардиган, — выдал некромант, зачем-то растягивая окончания слов. — Последний приступ моды.

Я мысленно пожелала моде благополучно скончаться без права вот такого пришибленного некроманта поднять ее труп, после чего мы с Рычаем вывалились из замка. Обиженный ценитель прекрасного шел следом, так выразительно скрестив руки и надув губы, словно всем своим видом пытался призвать на наши головы богиню Обиды.

Увы, та дулась на кого-то другого.

Через пару минут прогулки Эдвард нагнал, вклинился посередине и стал трещать о всякой ерунде про дикие леса с голодными волками, необразованных крестьян, готовых поднять на вилы любого, кто выделяется из толпы, и другие ужасы, которые могут поджидать отважных идиотов во-он за тем поворотом.

Едритовы подпоры больше напоминали обитаемые камыши.

Со слов все того же Эдварда, которого оказалось просто не заткнуть, деревня эта здесь появилась спонтанно, за одну неделю паводков.

Выше по течению раскинулся большой, шумный, провонявший рыбой город Подпоры. Каждую весну река покидала берега и отправлялась на разведку, а там — кто не успел поставить домик на сваи, тот спит на крыше или по пояс в воде.

В один из таких паводков с берегов Подпор унесло что-то около двадцати домов, в том числе и маленькую деревянную церквушку.

Привычные ко всякому подпорцы поймали плавающих в тазиках кур, детей и кошек, высунулись из открытых окон и подруливали веслами. Со слов очевидцев событий, батюшка за неимением других подручных средств греб свалившимся с купола крестом.

Течение принесло подпорцев на небольшую отмель в середине реки, после чего жители высыпали в камыш, помянули гнилые сваи, на которых поставили собственные домишки, почесали затылки и решили обживаться на новом месте.

Батюшка, лишившийся большей части паствы, заперся у себя и молился. Видать, очень качественно молился, потому что уже на следующий год река подарила Едритовым подпорам загородный дом какой-то влиятельной шишки.

И тут на батюшку снизошел не иначе как божий знак.

Двухэтажную усадьбу перекрасили, кое-чего подпилили, где — то обломали, а в одном месте даже пристроили (ну, или сделали вид). Примчавшийся спустя неделю шишка целый час бродил по Едритовым подпорам, но в таверне с емким названием «Поющая вобла» бывшие хоромы не признал.

Шишка вернулся в славные богатые Подпоры, а жители Едритовых обзавелись чудесным местом для встреч, праздников и развлекухи.

И вот это жизненно важное для наших желудков «встреч, праздников и развлекухи» сейчас призывно манило с того берега реки вкусными запахами еды и гостеприимным светом окон.

Я потрогала кончиками пальцев холодную воду и в сомнениях покосилась на парней.

— Ну и как туда попасть?

Их красноречивое молчание и почесывание затылков подсказали, что на правах самой умной, голодной, лихой (нужное подчеркнуть) выход искать придется кому-то другому.

«Ладно, — сказала мысленно. — Сами виноваты».

— Айда за мной! — велела я парням и решительно двинулась… куда-то.

Понятия не имею куда, но, как подсказывало плескавшееся в голодном желудке бренди, удача сопутствует красивым и дуракам. Нас было трое, значит, статистическая вероятность была на нашей стороне.

Камыш невразумительно шумел, периодически взрываясь криками потревоженных нашей гоп-компанией уток, вечер решительно забирал свои права на веселье.

Смеркалось.

Холодало.

Пугало.