– Комес.

– Имя?

– Егор.

– Отчество или второе имя, если они есть в ваших национальных традициях?

– Ронович.

– Как?

– Ронович, от имени Рон.

Женщина покачала головой и, презрительно и в то же время сухо пробормотав: «Художник», – увековечила на Земле имя моего погибшего эгнорского друга и первого учителя.

«Обязательно памятник ему поставлю, когда вернусь. Как обещал», – пронеслась в голове мысль. Далеко не впервые.

– Фотографию принес? Бородатый. Не положено, но сойдет. Распишись. Нет, не твоя это фамилия – расписываешься неуверенно.

– Но вы все равно пробейте!

– Кому напоминаешь?

Женщина расписалась сама, шлепнула печать и протянула мне справку:

– Действительна месяц. После – только через суд. Понял? Свободен.

– Спасибо. До свидания.

– Лучше не надо.

В коридоре мы с Зиной рассмотрели этот мандат.

Справка, удостоверяющая личность, выданная в связи с утерей документов.

Комес Егор Ронович 198х года рождения.

Моя фотография, подпись, печать.

Справка выдана 17. 08.20хх Закутокским ГОВД Кутинского района …ской области. Годна до 17.09.20хх

И ниже крупными буквами:

ДАННЫЕ О ГРАЖДАНИНЕ ЗАПИСАНЫ С ЕГО СЛОВ. СВЕДЕНИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДЕНЫ.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! И куда я с ней?

Я понимал, что документы мне в общем-то не нужны. Не важно, насколько я задержусь на Земле, я спокойно могу прожить и без них, даже в той же тюрьме: убраться в Эгнор можно с любого места. Но что интересно, и на это я обратил внимание: там, в средневековом магическом мире, справки и другие удостоверения личности были не в ходу, людям как бы верили на слово, и я воспринимал это как должное; здесь же, на родине, без бумажки мне почему-то было неуютно. Любопытный выверт подсознания, связанный с воспитанием в нашем насквозь бюрократизированном мире.

– Ты что, все вспомнил? – испуганно спросила Зина.

– Нет, – я огорченно покачал головой, – к сожалению. Само всплыло, а расписался неуверенно. Идем отсюда.

– Домой, только домой, – приговаривала Зина, ведя машину. – Ты выпить хочешь? Я ужасно хочу! Коньяку. Ну и денек… У меня до сих пор руки трясутся.

Заиграл мобильник.

– Да! Не, Лидок, не могу. Не могу, и все, занята, – ее голос звенел от раздражения. – Ты в своем уме? Кого ты слушаешь?! Подруга называется! Да, завтра дежурю. Все, мне некогда, я за рулем, пока. – Бросила трубку и с досады стукнула по баранке. – Вот что значит бабский коллектив, у всех языки чешутся!

– Про меня?

– Больше про меня.

Я не стал уточнять, и так ясно.

От коньяка Зину повело. После наскоро выпитой стопки она приготовила закуску, и мы продолжили снятие стресса. Девушка налегала на напиток и много курила, я почти не пил. Вскоре возникли пьяные разговоры, перешедшие в рыдания. И жизнь тяжелая, и с мужиками не везет, и снова с бандитом связалась, и как не хватает мамы, и все в таком роде. Плакалась мне в жилетку.

– Зина, у тебя Интернет есть?

– За кого ты меня принимаешь?! Конечно! Не хуже чем в вашей Москве!

– А где компьютер?

– У меня ноутбук. В моей комнате. Но тебе я его не да-ам, – сказала, хитро покачивая пальцем перед моим носом, – у меня там мои маленькие женские секреты…

– Поставь пароль на себя и открой гостя.

– Да??? А так можно?! Не-э, ты хитрый, пароль подсмотришь…

– Не буду, честное слово!

– Я не умею, – вздохнула девушка. – Давай завтра, а? Я такая пьяная…

– Неси бук, я тебе помогу.

– Что?

– Ноутбук принеси на кухню, я помогу на него пароль поставить.

– А ты умеешь?! Я сейчас… это интересно… и меня научишь, – прокричала уже из спальни.

«Что-то долго ее нет», – подумал я, вздохнул и пошел в ее комнату.

Зина в домашнем халате лежала на заправленной кровати и мирно спала. Ноутбук призывно стоял на столе. Я накинул на девушку конец покрывала и вышел, не взяв компьютер. Не хотелось обманывать девочку еще и в этом. Секретики у нее, видите ли…

Выключил радио, оравшее чуть не на полную, провел полноценную тренировку и завалился на кровать. Телевизор смотреть не хотелось, отвык. Погулял по астралу. Девочки действительно зашевелились! На меня пока не реагировали, но скоро проснутся окончательно, чувствую! Сумерки плавно перешли в ночь, и я заснул.

Проснулся мгновенно, от тревожного предчувствия. Потолок спальни ярко освещался автомобильными фарами. Не думая, скользнул сознанием во двор. Мужик под тридцать с намечающимся брюшком открыл калитку и, слегка пошатываясь, не торопясь пошел по дорожке к веранде. Пес тихо тявкнул и завилял хвостом. Мужик остановился возле него. Машина тихо урчала. Я заглянул в нее – пусто. Внимательно разглядел ночного визитера, давно догадавшись, кто это. Чем-то он походил на Сергея, только потолстевшего: такой же здоровый, черноволосый с короткой стрижкой и… еще чем-то труднообъяснимым. Самое обычное типично славянское лицо с крупными чертами.

Сидя на корточках, он любовно трепал пса:

– Соскучился, Шарик? Хозяйку небось редко видишь? Извини, старик, скоро еще реже видеть будешь. Заберу я ее отсюда, силком заберу, раз сама не хочет, запомни мои слова, псина ты эдакая. На вот тебе колбаски. – Я слышал эту речь через открытую форточку обычными ушами. Свободным сознанием эти же слова воспринимались как бульканье испорченного радиоприемника.

Славик, неудобно раскорячившись, вытащил из кармана домашних эластиковых трико кусок копченой колбасы и сунул ее псу. Шарик аккуратно взял лакомство. Бывший муж Зины встал, поскользнулся на траве (он был обут в домашние тапочки), с трудом, пьяно взмахнув руками, удержался и с криком: «Зинка, открывай, муж пришел!» – направился к дому.

Пьяный вопль порвал ночную тишину, как крепкую ткань, – с треском. Куски материи хлопнули по ушам, глуша все звуки.

Я мгновенно вернулся в тело. Быстро натянул Серегины треники и с мыслью: «Не дай бог, Зину разбудит», – выскочил на улицу.

Мы столкнулись возле распахнутых дверей веранды. Его глаза не успели округлиться, как я с силой толкнул его назад. Он упал, пару раз перекувыркнулся и ловко поднялся, для пьяного неожиданно резво. Застыл возле пса. Тапочки куда-то улетели. Глаза Славика типично по-бычьи за секунду налились кровью.

– Убью, – сквозь зубы прошипел он, и в это легко верилось.

– Шарик, взять, – скомандовал я.