В свете грядущих событий работы предстояло много. В избирательной гонке только что одержал сомнительную победу Янукович, которую пытался отвоевать всеми возможными способами его отравленный соперник. Экзитполлы афишировали противоположные результаты, и вот, на улицах уже замаячили оранжевые тона. Молодая и независимая Украина, амбициозная до своих желаний, жаждала благополучия и социальных перемен. И вскоре они пришли.

С тех пор минуло десять лет. Образ и стиль жизни расхлябанного растамана Гришина внешне ничем не изменился. Это был всё тот же неунывающий, только немного постаревший раста-аксакал. Как и прежде, он заслушивался записями Боба Марли, участвовал в ежегодных Конопляных маршах и скандировал за легализацию марихуаны. Дреды Валя решил оставить, ещё тогда они показались ему идеальным прикрытием.

Одна путеводная звезда вела человека и страну: политическая арена Украины, не желая меняться, искусно маскировалась старым режимом. Аллитерирующими звуками революционных призывов она неслась из одного десятилетия в другое, и в этом судьба человека и страны, пожалуй, была схожа. Её, болезненно гордую и самолюбивую, лихорадило от переизбытка власти и сотрясало от эйфории бюрократических препонов. Его, исполненного важности, с апломбом реформатора и материалиста, слепо потакающего собственным суевериям, волновали квадратные метры, денежные единицы и лошадиные силы. Но в тщетных попытках триумфа победы оба терпели фиаско.

Сегодняшний день сулил роковые перемены – для ползучего растянутого во времени переворота, для обнаглевших чиновников, устроивших политический фейк, и, главное, для самого Вали.

Дождь прополоскал небесное полотно, сменившись к вечеру звенящим по ветру морозцем. Он оковал чёрные проёмы луж в белесоватую окантовку, распушил инеем мокрые стволы деревьев, а воздух сделал кристальной чистоты, добавив капельку синьки в его сумеречные тона.

Зябко поёживаясь от встречных порывов ветра, Гришин неловко переминался с ноги на ногу, улыбаясь навстречу идущему Кириллу.

– Привет! – радостно закричал Виноградов и затряс щупловатую ладонь Вали.

– Привет, привет! Слушай, Кирюха! А у меня для тебя подарок! – заговорщицки подмигнул Гришин.

– Дорогой?

– А других не держим, братишка. Вот, принимай, из Италии. – И он деловито указал на Доменико. – Познакомьтесь!

– Доменико Джованни, – отрекомендовался иностранец и аккуратно зачем-то присовокупил: – Вообще-то я проездом, из Хорватии.

– Ого! – деланно изумился Кирилл. – Слышал, что в этом году хорваты наконец-то вступили в Евросоюз. Вот провели бы ликбез для своих украинских коллег! – предложил он и широко улыбнулся.

– Я вне политики! – чеканя каждое слово, процедил Доменико, не прочувствовав ироническую нотку в голосе Кирилла.

– Ну и ладно! – отмахнулся тот. – Я тоже не фанатею от всего этого. Кстати, Виноградов. Кирилл Виноградов. Приятно познакомиться!

Валя вкратце пересказал Кириллу историю Доменико.

– Конечно, поможем! – понимающе закивал тот, выслушав до конца и кидая в иностранца взгляды, полные сочувствия.

– Внутрь получится провести? – вдруг забеспокоился Гришин и напомнил: – У него при себе никаких документов.

– Усы, лапы и хвост – вот мои документы, – вспомнил Кирилл фразу из известного мультика и засмеялся. – Придумаем чего-нибудь. А ты сам, с Соней не поздороваешься?

– О нет! – поспешно отмахнулся Валя. – Я спешу. Мне ещё остальным подарочки разносить! – он указал на увесистый багаж. – Передавай от меня своей подруге пламенный привет. А вот ему, – он указал на Джованни, – тёплая компания как раз не помешает.

– За интуриста можешь не переживать! – заверил Кирилл, хватая сумку и перебрасывая лямку через плечо. – Тяжёлая, однако! Что там?

– Всё, как договаривались! Удлинители, запасной кабель для лэптопа, несколько упаковок "пальчиковых" батареек, электрический чайник, немного лекарств и пачка бумаги для принтера.

– Эх… вот человечище! – Кирилл сцапал Валю в объятия. – Спасибо, дружище!

– О чём речь! – отмахнулся тот. – Кушайте на здоровье!

Трижды крякнула рация.

– Это у меня! – заспешил Валя. – Всё, пора, братцы-кролики! За тобой, – он спохватился, подмигивая Доменико, – я утром забегу и отвезу в посольство, как обещал.

– Спасибо!

– Не вопрос!

– Может, помочь? – затревожился Кирилл, поглядывая на тяжеловесную поклажу Гришина.

– Э-ээ, нет. Сэ-пэ-сэ, дальше я уж как-нибудь сам, – с чрезмерной азартностью сообщил Гришин и на прощание философски изрёк: – Пиплы, жизнь прекрасна потому что мы верим в любовь. И пока вы живы, занимайтесь любовью, а не войной!

Слова потонули в вое сирен. Сразу несколько припаркованных в переулке машин захлёбнулись нестройным хором. Сигнализации брякали невпопад, но почти одновременно, словно ночь соткала гигантского спрута, и он теперь неуклюже скользил по мокрым крышам авто, будто по мокрой гальке, лоснящейся в пене прибрежных волн. Выхоложенные стужей, четырёхколёсные надсадно рвали глотки. Щупальца спрута добирались до нестройного рядка машин под оранжевым глазом фонаря и только здесь разборчиво обратились в согбенные фигуры молодых людей. Их лица скрывают маски, а головы, покрытые капюшонами штормовок, беспрестанно смотрят вперёд перед собой. В руке у каждого зажат прут арматуры или обрез стального уголка, отточенный до остроты лезвия. Короткими, но меткими тычками они вспарывают мёрзлые покрышки и, не замедляя движения, перелетают к очередной жертве. Их цель – длинная хитрая лисья морда, заляпанного грязью, словно кровью, "кенворта". Американскому тягачу колёса берегут. Ретивые молодчики окружают грузовик, будто загнанного в ловушку зверя, крошат стёкла, врываются в кабину. Поливая грязь струёй солярового выхлопа, тягач эпилептически дёргается, срываясь с места. Всё происходит столь стремительно, что люди у палаток не сразу осознают происходящее. Мутно-зелёный, как плод недоспелого грецкого ореха, тягач рвёт в сторону палаточного лагеря.

– Бегите! – наконец закричал кто-то и крик, словно инъекция антидота, выводит всех из онемения.

Тягач вилял с боку на бок, будто пьяный колхозник, подпрыгивал на бетонных уступах бордюров, вздымая кверху зелёную морду, и снова уваливался вниз, сильно смахивая на глиссирующий по волне парусник. Очередной гребень волны и "кенворт" подмял первую палатку, бойко намотал её на ступицу колеса. Отвратительно захрустели алюминиевые дуги, загрохотала сминаемая металлическая посуда. По удачной случайности внутри не оказалось людей. Дизель взревел и налетел с ходу на вторую. Люди словно тараканы, расползались в разные стороны от заливающихся электрическим светом фар. В расход пошла третья, четвёртая палатка. Машина планомерно равняла с землёй палаточный лагерь. Невообразимый хаос творился вокруг.

Следуя не сколько логике, сколько журналистским рефлексам, Виноградов вложил в руки Доменико оранжевую жилетку и тот, весь белый как мел, без лишних вопросов всё понял: тут же нацепил её на себя. Кирилл судорожно вытащил из кармана совершенно бесполезный здесь мобильник, вышел в режим видеокамеры. Щелкнул на запись и принялся снимать.