Через неделю Эрнесто должен был ехать в командировку в Бразилию.

— Сколько дней ты там пробудешь, Эрни?

— Конгресс состоится в четверг и пятницу, но на понедельник у меня назначены две встречи, так что я останусь там на выходные.

— Надо же — ехать именно в Бразилию! Ты же терпеть не можешь жару!

— Это моя работа, Инес.

За день до поездки я собрала ему чемодан. Маленький чемоданчик и сумку. Когда мой муж уезжает, вещи всегда собираю я. Два костюма, пять комплектов белья, две пары брюк в спортивном стиле, двое плавок на случай, если у него будет свободное время, три футболки, три рубашки, два галстука, нет, лучше три, чтобы сочетались с рубашками, две пары ботинок — к костюму и спортивные, пара сандалий, два брючных ремня, четыре пары носков. В сумку я положила те вещи, что должны быть у Эрнесто под рукой: витамины с энергетическим эффектом, бритвенный станок, крем для бритья, зубную щетку, пасту, зубную нить. Эрнесто жить не может без своей зубной нити, дезодоранта и фотографии нашей маленькой семьи. Фото я добавила по собственной инициативе. Мне не хотелось ничего упустить, иначе потом Эрнесто просто изведет меня упреками.

Вечером я приготовила ему особенный ужин. Ягненок с перцем и картофель в сливках. То, что Эрнесто больше всего любит. Зажгла свечи, достала хорошее вино, включила цветочный ароматизатор, запах которого, как мне сказали, пробуждает животные инстинкты. Я хотела, чтобы мы попрощались как следует, со всеми положенными церемониями. Зашла в магазин и купила себе кружевной пеньюар. Сколько лет я такого не надевала! Мне хотелось, чтобы Лали ушла спать пораньше. Чтобы Эрнесто не тратил свое внимание на нее и вообще ни на кого и ни на что. Но избавиться от нее было нелегко. Думаю, она сидела тут исключительно потому, что понимала: я хочу, чтобы она ушла. Хоть бы сказала что-нибудь. Смотрела на меня так, будто я в чем-то виновата. Подросткам нравится мучить своих родителей. Считают, что они отплачивают нам за то, что мы им сделали. А что мы им такого сделали? Все они такие — неблагодарные, злобные, упрямые. Скажешь им что-нибудь, так они тут же поступят наоборот. А это был не самый подходящий вечер для того, чтобы за нами подсматривала своенравная девчонка. Так что я начала разговор, выбрав одну из тех тем, которые она не выносит. А их много. Например, я могла бы поговорить с ней о беспорядке в ее комнате или начать критиковать одну из ее подруг за легкомысленное поведение. Но я решила действовать наверняка и затронула тему, которую Лали терпеть не могла: я заговорила о еде. Сказала, что она очень сильно поправилась, что, как я заметила, она в последнее время слишком много ест, а ведь она не похожа на меня, это я могу есть что угодно и не поправляюсь, а она, если и дальше будет продолжать в том же духе, скоро станет похожа на мяч, а в наше время парни не любят толстух. Показала ей диету, которую подчеркнула специально для нее в журнале. Сработало. Она запустила журналом мне в голову, проорала: «Ну что ты за скотина!» — и заперлась в своей комнате, чтобы поплакать.

Эрнесто приехал без пятнадцати одиннадцать. К тому времени ароматизатор выдохся и вокруг пахло не цветами, а жженым сахаром. Эрнесто едва попробовал картошку. «Я работал допоздна и перекусил в офисе». Я пожаловалась, что он меня об этом не предупредил.

— Да, не предупредил, — ответил он.

Мы поднялись в спальню. Когда я вышла из ванной в кружевном пеньюаре, он уже выключил свет. Я снова зажгла лампу, но он даже не открыл глаза. Я погасила свет. Обхватила ступнями его ногу. Он ее сразу же убрал. «Должно быть, у меня холодные ноги», — подумала я. Решила действовать более прямолинейно:

— Эрни, хочешь?

Эрнесто включил свет, взял папку, лежавшую на его прикроватном столике, открыл и стал читать.

— Инес, я очень нервничаю из-за этой поездки. Мне придется выступать на конгрессе, и я никак не могу выбросить это из головы. Лучше дай мне почитать доклад, так я буду спать спокойнее.

Каждый успокаивается как может.

— Хорошо, Эрнесто, отдыхай, — ответила я и завернулась поудобнее в простыни.

На следующее утро я предложила подвезти его в аэропорт.

— С работы за мной пришлют автомобиль с шофером, — ответил он.

Потом поднялся наверх, чтобы проститься с Лали. Уверена, Лали поплакалась ему и рассказала о нашем вчерашнем разговоре. Обычное дело: Лали настраивает его против меня. Она поступает так с самого детства. К тому же эти двое всегда прощаются очень долго, я говорю «эти двое», потому что если бы мне пришлось куда-нибудь уехать, они бы не стали делать из этого такой трагедии. Особенно Лали. Я себе их представила: говорят, смотрят друг другу в глаза, она плачет крокодильими слезами, он ее успокаивает. Как будто Эрнесто больше никогда не вернется!

Лали с Эрнесто — они такие чувствительные, такие сентиментальные, так любят из всего устраивать драму!

— Ты спишь?

— …

— Лали…

— Чего тебе, папа?

— Попрощаться. Я уезжаю до понедельника.

— Пока.

— Ты меня не поцелуешь?

— Оставь меня, папа, мне плохо.

— У тебя голова болит?

— Нет.

— А что у тебя болит?

— Меня тошнит и рвет.

— Что ты ела вечером?

— Ничего, папа, я ничего не ела.

— Но, Лали, это неправильно. Может быть, поэтому ты сейчас себя плохо чувствуешь.

— …

— Хочешь, я скажу маме, чтобы она принесла тебе завтрак?

— Нет!

— Лали, ты же не борешься с лишним весом и не сидишь на диетах, да?

— Ты сегодня просто умник, все обо всех знаешь.

— Лали, я твой отец.

— …

— Знаешь, что все может закончиться анорексией?

— Папа, перестань говорить чушь.

— Нет, это не чушь. Я скажу маме, и она принесет тебе завтрак.

— Нет! Я хочу поспать, понимаешь?

— …

— …

— Со мной все хорошо.

— …

— …

— …

— Мне нужно идти, за мной прислали автомобиль.

— Пока.

— Знаешь, что я еду в Бразилию?

— …

— В Рио.

— …

— В командировку.

— Как здорово.

— Тебе привезти чего-нибудь из дьюти-фри?

— …

— Какие-нибудь духи?

— Привези чего хочешь.

— Не знаю, лучше скажи, ты же знаешь, я в таких вещах не разбираюсь.

— Ладно, привези мне духи.