– У нас пять минут на решение, помните? – сообщил Джейсон. – Не успеем войти, значит отказались от испытаний.

– Что особенного в том, чтобы просто войти в дом? – изумилась Гвинет. И, полная решимости, сделала шаг к крыльцу.

– Ничего, если не считать, что мы не сможем оттуда выйти, пока не будет избран наследник или наследница, – вздохнул Джейсон.

Остальные согласно кивнули. Похоже, всем было немного страшновато, пусть подростки и пытались не выдавать этого.

Гвинет тоже замерла, не решаясь поставить ногу на ступеньку крыльца. Но тут же одёрнула себя: она – не трусиха и никогда ею не станет. Остальные боятся? Ей же лучше, может, её признают наследницей автоматически, по причине отсутствия других претендентов, так что выйдет она из дома минут через десять. И вернётся домой пораньше.

Девочка отважно зашагала по ступенькам. Застыла на долю секунды перед проёмом двери, заглядывая внутрь: небольшой квадратный коридор со шкафом, полкой для обуви и большим зеркалом. Перед последним лежали несколько пар тапочек. Всё выглядело настолько обыденным, что страх исчез, и Гвинет переступила порог.

И ничего не случилось. Совсем ничего. Обнадёженные этим, в дверь зашли и остальные. Столпившись в сразу ставшем маленьком коридоре, теперь забитом подростками и вещами, они загалдели каждый о своём, и не сразу заметили, как дверь медленно закрылась, отрезая их от остального мира.

Стали исследовать дом, оставив вещи у входной двери. Держались толпой: не желая признаваться друг другу в слабости, потенциальные наследники всё же побаивались пока оставаться в одиночестве.

Внизу оказалось всего две комнаты, точнее, комната и кухня. Обе, и гостиная и кухня-столовая, были просто огромными. Под лестницей на второй этаж, расположенной в проходе между комнатами, спрятались ванная, больше похожая на бассейн, и две туалетные. Зато второй этаж представлял собой длинный коридор, в котором по правой стороне шли комнаты, а с левой, в промежутках между окнами, стояли полки, уставленные журналами и подшивками газет.

Принялись делить комнаты. К огромному огорчению Генриетты, те ничем не отличались друг от друга, даже цвет и рисунок обоев был идентичен. Что уж тут говорить об обстановке: плетёная кровать, шкаф, стол, два стула и этажерка с тремя ящиками внизу вместо комода. На стене, напротив окна, круглое зеркало, над кроватью – морской пейзаж. Гвинет специально сходила в соседнюю комнату, чтобы убедиться: этот пейзаж был одинаков во всех помещениях, хотя, казалось бы, зачем кому-то рисовать семь повторяющихся даже в деталях картин? Да, комнат было семь, как и «наследников». Восьмая дверь вела в ванное помещение: две душевые и две туалетные комнаты.

Лестница в мансарду была сломана: в ней имелось лишь три нижние ступеньки, остальные отсутствовали. Поэтому дом казался маленьким – насколько это возможно – и совершенно безопасным. Гвинет даже ощутила нечто вроде разочарования. Слишком обыкновенно выглядел этот дом, никаких тайн и загадочных уголков, как в Доме Вальденсов.

Наконец комнаты поделили. Гвинет досталась четвёртая от стены. Закрыв дверь, девочка задумалась, разложить ли вещи сразу, или спуститься вниз, выпить чаю. Чаю хотелось очень. Да и впускать из поля зрения соперников тоже казалось неблагоразумным. Конечно, Гвинет не нуждалась в наследстве почившей Глории – и кто только придумал назвать сестру Орсона этим же именем? – но и вылететь в первый же день из-за какой-нибудь глупой мелочи тоже не хотелось.

В двери обнаружился ключик. Заперев дверь, Гвинет спустилась вниз, застав на кухне Джейсона, уже готовящего тосты, и Габриэлу, тщательно заплетающую косички красивой тряпичной кукле. С грохотом спустился Вильям – наверное, он перескакивал через ступеньки, иначе объяснить шум его появления Гвинет не смогла.

В шкафах обнаружились продукты, посуда и сладости. Гвинет сделала чай и подогрела в микроволновке блинчики с джемом, Габриэла, отвлекшись от куклы, с помощью болтающего о каких-то пустяках Вильяма накрыла на стол. К приходу на кухню Орсона в компании сестры и Генриетты, остальные уже рассаживались за столом, обмениваясь нервными шутками.

Чаепитие прошло спокойно. Убирая со стола посуду, Гвинет и Джейсон услышали возмущённый голос Генриетты:

– Постойте, мы что, должны всё делать сами? А где же слуги?

– В доме никого, кроме нас, – напомнил Орсон. – Это условие испытания, Генриетта.

– Но мы же не умеем готовить! Не можем же мы питаться всухомятку, только полуфабрикатами!

– Извини, – в голосе Гвинет невольно проскочили ядовитые нотки. – Но ты можешь сидеть голодной.

Генриетта возмущённо дёрнула стул, и тот с грохотом проехал по разноцветной плитке пола. Но сказать что-либо красавица не успела: Вильям быстро схватил сестру за руку и успокаивающе произнёс:

– Ну что ты, Генри, не волнуйся так. Морщины появятся.

Гвинет против воли громко хмыкнула. Морщины. В пятнадцать-то лет! Неужели Генриетта не понимает, что старший брат над нею подшучивает?

Но та, похоже, приняла ироничную заботу брата за чистую монету. И Гвинет подумала, что не всё ладно в датском королевстве… точнее, в семье Генриетты и Вильяма. А ведь они родные брат и сестра, не кузены. Наверное, стоит присмотреться и к остальным. Возможно, удастся как-то вбить клинья в их личные взаимоотношения…

Гвинет резко тряхнула головой. Что с нею? Это не её мысли! Как можно желать рассорить родных или друзей? Это подло, и к тому же несвойственно даже такой неидеальной девчонке, как она. Да, за ней немало проступков, однако в том, чтобы нарочно – или даже случайно – поссорить кого-то она не замечена. Так с чего же сейчас ей больше всего на свете хочется рассорить Джейсона с Габриэлой, Вильяма с Генриеттой, а совершенно незнакомого и пока ни в чём не виноватого перед ней Орсона с Глорией?

– Вы ничего не чувствуете? – охрипшим от волнения голосом Гвинет прервала говорящих о чём-то ребят. – У меня словно кто-то чужой в голове завёлся…

– Скорее всего, это незначительное ментальное воздействие, – спокойно обернулся к ней Орсон. – Просто поставьте щит, как все мы, и неприятные ощущения исчезнут.

– Или ты даже такой мелочи не умеешь? – фальшиво удивилась Генриетта. – Мы-то ставим такие щиты даже не замечая этого, едва лишь появляются малейшие признаки воздействия. И ты ещё на что-то рассчитываешь? Я и раньше не переоценивала твои мозги, но сейчас окончательно разочарована!

– Рада за тебя, – огрызнулась Гвинет и продолжила с удвоенной энергией собирать посуду, с тоской думая уже одругом: без электричества надеяться на посудомоечную машину попросту нелепо, значит, посуду придётся мыть руками. И хорошо бы назначить дежурства, чтобы все поровну и по-честному работали по хозяйству, но ведь Генриетта ни за что не согласится, обязательно скажет, что её маникюр испортится…

– Предлагаю нам составить график, – сказал в этот момент Джейсон, сгружая очередную стопку тарелок в раковину, и Гвинет настороженно покосилась на кузена. Ментальные щиты никогда ей не давались, удалось ли ей сейчас поставить его – неизвестно, и на миг она заподозрила паренька в чтении её мыслей. Пришлось напомнить себе, что телепатия невозможна, даже маги способны лишь давить на чужой разум эмоциями, заставляя мозг испытуемого подстраиваться под эти эмоции и мыслить в желаемом для мага направлении.