Этот вопрос меня обрадовал. Я думал, что сейчас он мне расскажет, какой я в принципе здоровый, а этот случайный сбой быстро пройдет. Не зря же я столько упражнял свое тело. А упражнял я его действительно много. В то время меня обучали по системе подготовки вьетнамского спецназа. Система была очень эффективная, причем основных эффектов у нее было два. Первый заключался в том, что человека действительно быстро обучали драться. Второй – в том, что здоровье ему портили еще быстрее. Но это никого не волновало: зачем здоровье человеку, который не должен жить долго? Если танковый полк рассчитан всего на несколько часов боя, то человек, наверное, – всего на несколько минут.

Здоровье приводили в негодность двумя способами: чудовищными физическими нагрузками и постоянными поединками в полный контакт. Это теперь я понимаю, каким откровенным идиотом нужно было быть, чтобы избивать других людей и давать им избивать себя, – и так почти каждую тренировку! Естественно, при таком подходе крепкие мышцы живота были совершенно необходимы. Иначе один пропущенный удар в живот – и на пол. Поэтому в те времена брюшной пресс у меня был накачан так, что однажды мой приятель вывихнул себе запястье, когда не успел полностью сжать кулак, перед тем как ударить меня в живот. А теперь эти самые мышцы, полностью выйдя из-под контроля, не давали мне дышать.

Услышав мой радостный ответ, что тренировался я действительно много, невропатолог усмехнулся и сказал:

– Плохо.

В ответ на мой вопросительный взгляд, он продолжил:

– У нормального человека – нормальные мышцы, не склонные к напряжению. Даже если они напрягутся, то не смогут его сдавить, как «давит» сейчас тебя. Так что быстрого выздоровления не обещаю.

Затем он достал закупоренную пробирку со спиртом, в котором плавали длинные иглы, и стал втыкать их мне в спину, в мышечные узелки. Лечение оказалось на диво эффективным. Через несколько минут я уже мог дышать, вставать и даже сидеть.

Уходя, он сказал, какие лекарства нужно будет пить, когда (не «если», а именно «когда») снова будет такой приступ. И он оказался прав. Приступы происходили снова и снова. Правда, не такие сильные, как первый, но всегда совершенно неожиданно и всегда в самый неподходящий момент. Поясницу как бы «заклинивало», и я не мог не то что тренироваться, но и просто сидеть. Ходить – лежать еще кое-как. Но делать резкие движения или сидеть (а работа у меня «компьютерная», сидячая) я не мог.

Так вот, второе чудо я заметил не сразу. Но прошло некоторое время после посвящения, и я обратил внимание, что поясница меня больше не беспокоит. Заметив это, я стал отслеживать процесс: прошло еще сколько-то времени, а спина ни разу не заболела.

Примерно через год я понял: прошло. Т. е. иногда это повторялось, но очень редко, практически не мешало мне и проходило или само (если удавалось день перележать), или (если очень было нужно куда-то бежать) после одной таблетки.

Третье чудо было совсем смешным: у меня установились «дружеские отношения» с темнотой. Не то чтобы я боялся темноты. Так смешно было бы даже сказать. Скажу иначе – я ее не любил, чувствовал в ней себя как-то неуютно. Наверное, я был дневным животным, потому что моим самым любимым временем суток было раннее утро. А вечером мне всегда хотелось лечь спать пораньше, что в молодости мешало общаться с друзьями, которые все, как один, был полуночниками. Ну, точно не ночной хищник.

После посвящения чувство дискомфорта, неизменно появлявшееся у меня в темноте (особенно на улице), напрочь исчезло; темнота совершенно перестала меня напрягать. Оказалось, что это прекрасно – гулять в темноте. Правда, спать я по-прежнему ложился рано – тут чуда не произошло.

А кроме трех «случайностей» и трех «чудес» все шло, как обычно. Разве что, получив возможность лечить, я тут же попытался полечить маму. Однако мама, «пожизненный врач» (причем не просто врач, а рентгенолог, видевший людей в полном смысле слова «насквозь»), никак не могла поверить в то, что существует некое Рэй-Ки. Уж она-то точно знала, что в теле человека даже места для таких вещей не предусмотрено.

Мне с большим трудом удалось уговорить ее попробовать, и согласилась она исключительно, чтобы сделать мне приятное. Сама она по поводу своего отношения к Рэй-Ки цитировала старый врачебный анекдот:

Ну, есть там пульс или нет, но попробовать я точно собирался. Мама была после кардиореанимации, так что лечить я намеревался сердце. Но лечение, как положено, всегда начинал с головы.

И тут неожиданно произошло чудо – излечение того, что «исторически не лечится». А история была старая и невеселая. Маминого отца (моего дедушку) взяли в 37 году (в 38 году расстреляли), а бабушку отправили в ссылку в Узбекистан. На фоне такого стресса у мамы развилась головная боль, приступы которой преследовали ее всю жизнь, начиная с девяти лет. Я с детства знал, что, когда происходит такой приступ, мама выключает свет и пьет лекарства, которые почти не помогают. Мне до сих пор кажется (точнее, я в этом уверен), что помогали вообще не лекарства, а совершенно железный характер.

Так вот, за несколько сеансов (не помню, сколько их было, но совершенно обозримое число, думаю, не больше 7–10) эти неизлечимые в течение более полувека боли исчезли. Они не вылечились постепенно – в один прекрасный день они просто прекратились.

Мама потом часто с большим удивлением говорила: «Володька, а ведь головную боль ты мне вылечил». Сколько я не говорил, что я тут не при делах, что это действие Рэй-Ки, мама так до конца не поверила, потому что, «как бывший рентгенолог» (так она себя называла, выйдя не пенсию), знала, что никакого Рэй-Ки нет и быть не может.

А я стал анализировать ситуацию. У мамы множество заболеваний. Скорее всего, они связаны с лучевой болезнью, полученной в результате излишка времени, проведенного за рентгеновским экраном (мама не отказала за всю жизнь ни одному больному и смотрела всех одинаково: родственников, друзей, знакомых, людей с улицы). А рентген-аппарат был старый, излучал очень сильно. Но в данном случае не имело особого значения, откуда взялись болезни, важно было только то, что их много.

Мой вывод по поводу одновременного лечения многих болезней вызвал бы совершенно справедливое возмущение у ученых мужей. Мне кажется, я даже мог бы предсказать их первый вопрос: «Как можно утверждать такое на основании одного случая, где же статистически достоверная выборка, где же двойное слепое рандомизированное исследование?»

На этот аргумент был у меня ответ для «внутреннего употребления»: «Плевал я на ваши умствования. Когда мне надо, я и сам ничуть не менее ученый, а еще (когда мне надо) я умею об этом забывать».

Вывод свой я назвал МПР № 2. Звучит он так: «Чем больше у человека болячек, тем проще лечить его с помощью Рэй-Ки. Что-нибудь обязательно да вылечишь».