за горами экзамены, от которых зависит будущее, не омрачают его. Cветлые чувства настолько переполняют меня, что кажется мне всё по плечу. Я не волнуюсь, просто готовлюсь к экзаменам несмотря на то, что много времени отдаю нашим с Тимом отношениям. Классный руководитель уже вызывала к себе, чтобы серьёзно со мной поговорить. Она очень переживает, что я из-за своей любви «угроблю свою жизнь». Её переживания я не разделяла, но клятвенно заверила, что учёбу не заброшу.

Как оказалось позже, женщина не просто так волновалась. Возможно видела что-то такое, а может и нет. Но факт остаётся фактом — наши отношения с Тимом потерпели крах.

* * *

Сначала я не замечала этого, или не придавала значения всем предпосылкам.

В середине зимы, почти сразу после новогодних каникул, родители Тима развелись — в очередной раз. Но на этот раз словно было всё по-другому. Эмоции сильнее, слова яростнее. Мой парень ходил сам не свой, постоянно огрызался на всех, даже на меня, когда я пыталась его поддержать. Он всё чаще ездил со своими друзьями в клубы, ходил на тусовки в чьём-то доме. Без меня.

— Что тебе там делать? — каждый раз спрашивал, когда я заикалась, что хочу составить ему компанию. — Ничего интересного там нет. Сиди лучше дома, к экзаменам готовься.

Меня это обижало до слёз. Я стала всё чаще плакать в подушку по ночам. Бабуля и Алёнка видели, что со мной что-то творится, но я только усерднее делала беззаботный вид. Они не верили мне, но пока не лезли с вопросами, дожидаясь, когда сама с ними поделюсь. Зато верил Тимофей. Или просто не обращал внимание, поглощённый своими переживаниями и заботами.

В школе мы сидели за одной партой, в столовой — за одним столом, но между нами словно пропасть росла. На переменах парень исчезал куда-то то один, то со своими подпевалами, которых я с трудом переваривала — видела, что они им только пользуются. Я пыталась открыть Тиму на них глаза, но мы каждый раз ссорились, и вскоре я перестала поднимать эту тему. Сколько бы я не билась об эту чёртову пропасть, за которой виднелась ледяная стена, но ничего не происходило. Точнее происходило.

Мы стали чаще ссориться по пустякам и не только. Я объясняла ему, что именно меня не устраивало в наших отношениях, рассказывала о своих чувствах и опасениях, предлагала вместе подумать, как всё исправить, да только парень меня не слышал, точнее не желал услышать. Он не понимал, что не так, считал, что я с жиру бешусь, почувствовав свою власть над ним и безоблачное будущее, которое маячит у меня с ним. Наши разговоры походили на то, будто глухой со слепым общаются. Несколько недель потратила на попытки достучаться до него, скатилась по учёбе, почти не готовилась к экзаменам.

— Как ты будешь отмечать свой день рождения? — спрашиваю у своего парня после очередного примирения.

— Не знаю, — равнодушно пожимает он плечами. — Думаю вообще не буду.

— Почему? — искренне недоумеваю я. — Это же совершеннолетие. Такого больше не будет в твоей жизни! Ты же станешь взрослым, перешагнёшь черту.

— Подумаешь, — вновь пожимает плечами, не отрывая взгляд от телефона, в который уткнулся на НАШЕМ СВИДАНИЕ, как только мы заняли столик в углу в нашей пиццерии. — Другие дни же будут ещё. Нет у меня настроения. Ты же знаешь, — начинает злиться.

— Но прошло уже несколько месяцев, — у меня уже сдают нервы. — Сколько можно себя жалеть? Я понимаю тяжело, когда родители расходятся. Но это их выбор, не твой. Ты достаточно взрослый, чтобы пережить эту ситуацию. А ты только и делаешь, что жалеешь себя, — о, чудо! Тимофей наконец-то обращает внимание на свою девушку, оторвавшись от, безусловно, более увлекательного занятия, чем общение с ней. — Не смотри на меня так! Считаешь, что я не права? — с вызовом смотрю в его гневно суженные глаза. Вот-вот пар из ушей повалит. — Ах бедный я и несчастный. Родители разошлись, не посчитавшись с моими желаниями. Ох, какой я одинокий.

— Довольно!

— Вертится тут ещё одна надоедливая муха, пытается поддержать. Зачем она мне, когда есть пьяные тусовки в окружении всяких баб?! — но меня уже не остановить. — Так снизойду до неё, чтобы не подумала, что она теперь свободна. Захотел — пришёл, захотел — позвонил, захотел — на свидание позвал, а не захотел — игнорирую. Что же ей будет? И так любит без памяти, поэтому никуда не денется.

— Яна…

— Знаешь что, Кутузов?! — подскакиваю на ноги и накидываю на себя курточку с шапкой. — Катись ты к своим подлизам и бабам, пусть теперь они тебя поддерживают. С меня довольно! Я столько сделала, была рядом в тяжёлые моменты, как могла поддерживала и успокаивала. Но терпеть к себе такое пренебрежительное отношение не намерена! Хочешь знать, что сейчас не так? — глотаю слёзы и смотрю в эти глаза, от которых веет холодом. — Ты позвал меня на свидание, а сам сидишь битый час в телефоне. На вопросы отвечаешь односложно, либо вообще игнорируешь. Меня не слушаешь, словно я — радио. Зачем звал, если не желаешь ни видеть меня, ни слышать?! Думаешь я всё время буду рядом с тобой? Не-е-ет, милый мой, я может и влюблённая дура, но не настолько, чтобы быть с тем, кто не ценит, быть с тем, кому не нужна. Если ты не прекратишь, то между нами всё закончится. Ясно?! Я исчезну из твоей жизни, чтобы больше не надоедать своим присутствием.

Тим тоже поднимается и опирается кулаками на стол, придвигаясь ближе.

— Думаешь ты кому-то нужна будешь? — зло цедит он. Бьёт наотмашь.

Всхлипнув, отшатываюсь от него, как от прокажённого, и стремительно вылетаю из пиццерии, чуть не сбив входящую внутрь пару. Пару секунд стою на крыльце, варясь в эмоциях, вдыхаю холодный воздух, пытаясь хоть немного прийти в себя, и бреду в сторону дома.

Я выплеснула на него свои мысли, роящиеся в моей голове последнюю неделю. Но слова парня — это нечто! Не думала никогда, что услышу от него такое. Он так меня обхаживал, не давал усомниться в себе и своих чувствах, а что сейчас? Может я ему больше не нужна? Но если это так, то почему не сказать об этом напрямую и расстаться, чтобы никого не мучить? Больно в любом случае будет, но так хотя бы честнее.

Иду по малолюдной улице, не замечая катящихся по щекам горьких слёз. Почему-то крепнет уверенность, что на этом всё. Нет больше «нас». В голове зреет план, о котором