Закончив, Готов закрыл глаза, видимо, ожидая аплодисментов, но услышал только шмыганье носов и скрип парт. Он приблизился к Мышкиной и шепнул на ухо. Та привычно прошлась по клавишам и взяла аккорд. Готов фальшиво, но громко запел:

Полюшко, поле,

Полюшко широко поле…

— Я так понимаю, что пятый «Д» в полном составе, — начал урок учитель.

Он щурился от яркого света солнца. Он улыбался так широко и так нарочито, что были видны десна и прилипший к ним кусочек моркови (остаток былого пиршества — обеда в школьной столовой).

Готов пролистал журнал и уставился на список, состроил недовольную гримасу и произнес:

— Ребята! Мне не нравятся ваши фамилии. Какие-то они посредственные, неодухотворенные. Вот я и решил: у каждого из вас фамилия будет новая. Достали ручки и записали себе на лбу, чтобы ваши головы-дуршлаги не потеряли эту информацию. Запоминаем:

Амиров — Дубченко

Безматерных — Матерных

Бобров — Тупиков

Верещагин — Ндримандрисланов

Иванова — Жопа

Колегов — Дрын де Дебик

Коновалов — Противозачаточников

Коростелева — Парашина

Кулаев — Идиотенко

Лялин — Говнюков

Мельникова — Гондонесян

Осипенко — Жопа

— Запомните. С сегодняшнего дня в нашем классе две Жопы. Продолжаю.

Пастухов — Гад

Рейн — Гитлер

Садыкова — Дебильдятникова

Соколова — Ублюнденбург

Титова — Сучкина

Уразова — Скотовская

Чагин — Пидоров

Штенников — Паразитович

— Что ж, проверим, как усвоили. Ндримандрисланов…

Молчание.

— Хорошо, еще раз. Ндримандрисланов…

Молчание.

— Верещагин тебе чего, жизнь не в радость? Ты больше не Верещагин, ты Ндримандрисланов.

— Мне не нравится эта фамилия, — сказал Верещагин.

— А кто тебя спрашивает?

— И нам не нравится. Лажа какая-то, — загудел класс.

— Что вы в этом понимаете? Ведь каждая новая фамилия отражает вашу истинную сущность. Вот, например, Иванова, как ты думаешь, почему у тебя новая фамилия Жопа.

— Не знаю.

— Да потому, что ты жопа, — крикнул нервный педагог. — А наличие в классе двух носителей этой фамилии говорит о том, что среди вас две жопы.

Учитель мгновенно успокоился и тоненьким голосочком заявил:

— Ваши проблемы. Кто не отзовется на новые клич… э-э-э фамилии, будет отмечен как отсутствующий, но в журнале я поставлю не «н», а «сб», то бишь сбежал. Let’s go!

— Тупиков к доске. Не идешь — «эсбэ». Парашина. Не хочешь — то же самое.

Некоторое время помолчав, помычав и посопев носом, учитель родил-таки фразу:

— Бунт на авианосце. Ну и говны же вы.

В город приехал столичный зоопарк.

Зверинец расположился на центральной площади. Большие клетки-прицепы были выставлены так, что не позволяли не купившим билет даже краем глаза взглянуть на животных. У входа в круг клеток стояли два охранника кавказской национальности и билетерша.

Взрослые посетители отдыхали от изнурительной трудовой недели, а их маленькие чада от стресса, как-никак новый учебный год начался.

Готов купил сладкой ваты, билет и спросил у билетерши:

— Чего так дорого?

— Рыночная экономика, — иронизировала она.

— Прахады, дарагой, нэ задэрживай очередь, — сказал охранник-кавказец.

Внутри оказалось многолюдно. Кто-то фотографировался на фоне животных, кто-то объяснял своему ребенку, что вот именно эта зверушка живет на реке Лимпопо. Двое хорошо одетых мужчин важно манипулировали друг перед другом эрудицией на предмет того, чем питаются те или иные животные, какой температурный режим им необходим и где всю эту божью тварь содержат зимой.

— Мама, мам, смотри, лисичка, — раздался детский голос.

— Это не лисичка, это рысь, — ответили ему.

Готов начал обход по часовой стрелке. В первых клетках сидели волки. Одни больше любой собаки, другие приземистые. Дальше — спящая львица и бодрствующий лев. В следующей клетке взад-вперед ходила красивая пума и изредка рычала.

Готов поморщился: как же здесь воняет, жалко зверушек, холодно им, наверно. Россия не Африка, не Лимпопо. Здесь у зверей, как у людей, интересы шкурные: выжить, не замерзнуть, обмануть, украсть. Только у кого? Или, как медведь, за лето отожраться и спать всю зиму. Вон, гепард мечется. Понимаю, сто десять километров в час в четырех квадратных метрах не развить… Благородная животина. А теперь раб, тухлятину жрать приходится. А если бы меня вот так в клетку? Бр-р-р… даже думать не хочу. Нет, я все ж таки без быта не могу… теплый сортир с газетой, горячая вода, телевизор…

Смачно хрюкала кабаниха с маленькими поросятами. Сонный гималайский медведь сидел без движения. Енот что-то грыз в своем заточении. Пронзительно вереща, наблюдал за шумной детворой павлин.

В следующей клетке животных не было, если не называть животным человека, подметающего в ней. Надпись на табличке гласила: «Дикобраз».

— Скажите, пожалуйста, — крикнул Готов подметающему человеку, — дикобраз — это Вы?

— Что, читать не умеешь? — усмехнулся тот.

— Странно…

— Не похож?

— Вроде, не очень, хотя какое-то сходство все же есть.

Улыбнувшись, человек в клетке сказал:

— Ты сейчас не уходи, слона приведут.

— Спасибо за информацию, — ответил Готов и побрел дальше.

Пройдя мимо рыси, разных видов орлов, антилоп и горных коз, учитель добрался до последней серии живых экспонатов — обезьян.

Неугомонные макаки лазали по сетке рабица, горилла ловила блох в шерсти у детеныша, самец шимпанзе положил лапу на лоб и напоминал «мыслителя». Готов помахал руками, привлекая внимание примата.

— Эге-гей, обезьян, — высунул язык учитель, — у-у, у-у.

Готов состроил характерную гримасу и запрыгал, изображая примата. Удивленная толпа отвлеклась от просмотра заезжей живности и сосредоточила внимание на учителе.

Готов вошел в раж: колотил себя кулаками по груди, что правильнее было адресовать горилле, бегал на четырех конечностях и ухал.

Дети смеялись, взрослые крутили пальцем у виска, а шимпанзе взвизгнул и заметался по клетке, радостный оттого, что встретил среди людей брата по разуму.