Эмоциональная волна прокатилась по толпе: привели слона. Все окружили чудо природы, галдели и смеялись. Слон покорно волочил привязанную к ноге цепь и хлопал ушами.

— Груда мяса, — сказал Готов громко.

Слон посмотрел на учителя большими, грустными глазами и издал протяжный вой.

На перемене учитель отправился в туалет. Он пользовался иногда общим туалетом, и именно сегодня учитель возжелал это сделать.

В принципе мочевой пузырь учителя не был достаточно наполненным, чтобы сломя голову нестись до ближайшего помещения, где есть хоть намек на писсуар или нечто подобное. Нет. Жажда общения с молодым поколением, ищущим отдохновения от мучительной усталости мышц челюсти, тщетно пытающейся разгрызть гранит науки, подвигла учителя удостоить своим присутствием грязный, разрисованный матом, раскрашенный плевками и окурками туалет школы.

В туалете стояли школьники и курили. Окно, выходящее на стадион, позволяло прохожим на улице бесстыдно пользоваться аморальным правом смотреть на испражняющихся подростков. Лампочка без плафона одиноко болталась на скрюченном, подпаленном (видимо, вследствие замыкания) проводе. Унитазы не имели разделительных перегородок, а раковина была разбита. Несмотря на бумажку, висевшую на стене (и имеющую на себе отпечаток детского ботинка), которая слезно умоляла, прикрываясь подписью «Администрация», не пользоваться разбитой раковиной, дети все равно пили, мыли руки, а также злонамеренно открывали воду.

Туфли учителя вступили в разлитую жидкость с маленькими корабликами-окурками, по количеству составляющими целую флотилию. Готов несколько мгновений разглядывал подростков сквозь очки, сканируя. Еще через секунду рот заговорил.

— Что вы тут делаете?

— В туалет пришли, — ответил один из учеников.

— Я вижу, что в туалет, я спрашиваю, что вы тут делаете?

— Ничего, — сказал тот же, передавая покурить маленький «бычок» товарищу.

— Неправда!

— Ну, курим, — виновато произнес паренек с рыжими волосами и веснушками.

— Ну, курим, — передразнил учитель, — сигареты это яд-т-т. Стоите, травитесь,… давайте, давайте. Я вам скажу, что вот вы, например, через пару лет вообще окончательно отупеете. Будете ходить с открытыми ртами, мух ловить. По статистике, те, кто начал курить с 14 лет, 99,9 % становятся импотентами.

— У меня отец с 12 лет курит, — возразил веснушчатый мальчик.

— Да-а-а? А ты задумывался над тем, почему ты вырос дебилом?

— Я не дебил.

— А кто ты?

— Человек.

— А что, человек не может быть дебилом? Ну, ты, рыжий, меня удивил. Когда я учился в МГУ… у нас там был один профессор, смолил как паровоз. Так вот, когда я учился, этот профессор разрабатывал какую-то теорию, что-то там связанное с самолетостроением, и потом по его методике построили самолет. Но оказалось, что из-за никотина у ученого полмозга вообще отсутствовало. В теории была ошибка, а самолет уже испытывали. И что бы вы думали? Авиалайнер взорвался, не взлетев, с двумястами пассажирами на борту.

Присутствующие в туалете, завороженные столь увлекательной историей, ошарашенно смотрели на учителя.

Нашелся-таки один смельчак, школьник в бейсболке, держащий в руке сигарету без фильтра, который задал вполне уместный и столь необходимый вопрос:

— Типа прямо с пассажирами испытывали?

Готов, не думая ни секунды, выпалил:

— Конечно. А как еще можно проверить грузоподъемность?

Школьники захихикали полуистерическим смешком.

— Перестаньте ржать, уродцы! — рявкнул учитель.

— Мы не ржем, — ответил мальчик, первый усомнившийся в правдивости истории с профессором МГУ.

— Я, наверно, ржу? Просто ухахатываюсь, мочи аж нет как смешно. Смотрите у меня, — Учитель погрозил пальцем, но погрозил не так, как делают все, а по-своему: кисть оставалась неподвижной, палец же двигался, напоминая метроном. — Ну, и что с вами будем делать?

— Ничего, — промямлил «рыжий».

— Что значит ничего, ты с кем разговариваешь? Напинать бы вам под зад, чтобы запомнили на всю оставшуюся жизнь. Я не посмотрю, что вы тут квазикрутенькие, с сигаретками.

Готов пристально посмотрел на ребят и принял злое решение:

— Выворачивайте карманы. Отдать мне все сигареты. Завтра с родителями к директору.

Готов стал собирать у школьников курительные палочки, резко выдергивая из рук пачки. Потом положил руку на рыжую голову веснушчатого паренька и громко гаркнул:

— Ты будешь сторожить за дверью, пока я не выйду, и никого не впускать. Тепереча оставьте меня одного.

Дети выбежали из сортира, и учитель спокойно мог мочиться, намеренно не попадая в унитаз.

Накануне дня самоуправления педагоги собрались в учительской.

День самоуправления проводился в школе каждый год. Суть заключалась в том, что преподаватель всю смену вел не свой предмет. Точнее сказать, не вел, а в шуточной форме изображал это.

После недолгой речи директора перешли к распределению ролей.

— Чур, я беру химию, — сказала Ермакова, — а кто возьмет мою географию?

— Давайте я, — сказала Житных, — Архип Африканович, возьмете немецкий? Хи-хи-хи…

Физик Дудник согласился глазами.

— В прошлый раз я вела музыку, — нараспев сказала Селезнева, — а нынче хочу физику.

Готов, недоумевая, воскликнул:

— Какая музыка? Какая физика? Разве это день самоуправления? Мне кажется, школьники должны сами вести уроки. По крайней мере, в тех местах, где я раньше работал, было так.

Директор снисходительно улыбнулся:

— Это пройденный этап, Рудольф Вениаминович. Был у нас, в свое время, такой эксперимент. Но это ни к чему хорошему не привело.

— Почему? Может, вы неправильно…

— Потому! — не дал договорить Смирнов. — Во-первых, детей надо подготовить. А кто этим будет заниматься? Педагоги-организаторы давным-давно разбежались. А у нас, сами знаете, забот выше крыши. Во-вторых, ребята все равно не справятся, растеряются. Наконец, школьники без присмотра не останутся, да и нам веселее будет.

— Все в порядке, Рудольф Вениаминович, — добавила Сафронова. — Мы уже много раз так делали. Вам понравится, вот увидите.

Готов задумчиво согласился:

— Пускай будет по-вашему. В конце концов, в чужой монастырь со своей конституцией не ходят. Я математику хочу выбрать. Можно?

Коллеги посовещались еще с полчаса, выбрали на завтра предметы, сверились с расписанием и разошлись.