Дэниэл Армстронг вел машину неторопливо и ровно. По стандартам Центральной Африки дорога была вполне приличная; ее регулярно разравнивали, поскольку мало у кого из гостей Африки есть привод на все четыре колеса. Но Дэниэл все равно не торопился и не гнал машину. В его «тойоте» было все необходимое для разбивки лагеря. Если только была возможность, он никогда не останавливался в гостиницах или других казенных местах. Отелей не только мало и они далеко друг от друга, но в большинстве случаев питание и удобства гораздо ниже стандартов, которые Дэниэл может сам себе обеспечить.

Сегодня он будет ехать, пока солнце не сядет, а потом найдет симпатичное место в лесу или на берегу ручья и откроет ящик с продуктами и бутылку «Чивас»[3].

Он сомневался, что им удастся доехать до прудов Мана, и, конечно, они не доберутся до главного шоссе с асфальтовым покрытием, которое идет от моста Чирунду на юг к Карои и Хараре.

Джок — приятный спутник. Одна из причин, по которым Дэниэл его нанял. Все прошедшие пят лет они работали вместе.

Джок — независимый оператор, и, подписывая новый контракт и получая финансирование, Дэниэл всегда вызывал его. Вместе они преодолели огромные пространства Африки — от запретных берегов Побережья Скелетов в Намибии до пустынных голых гор Эфиопии и глубин Сахары. Хотя у них не сложилась глубокая и сердечная дружба, они недели проводили вместе в диком краю, и между ними редко возникали трения.

Дэниэл вел тяжело груженную машину по петляющей дороге вниз с откоса, и они дружелюбно болтали. Когда их внимание привлекали птица, животное или необычное дерево, Дэниэл останавливал машину, проводил наблюдения и делал записи, а Джок снимал. Они не проехали и двадцати миль, как им попался участок дороги, по которому накануне ночью прошло большое стадо слонов.

Слоны наломали веток и свалили много деревьев. Некоторые стволы полностью перекрывали дорогу. Со стоящих деревьев была содрана кора, белели голые стволы, покрытые слезами сока.

— Мошенники, — улыбнулся Дэниэл, разглядывая опустошение. — Похоже, им нравится перегораживать дороги.

Но это доказательство того (если такие доказательства кому-то нужны), что регулярные выбраковки совершенно необходимы. Лес мопане может пережить только ограниченное число таких разрушительных кормлений.

Они смогли столкнуть с дороги или объехать большую часть упавших деревьев, хотя раз или два приходилось цепью привязывать ствол к «тойоте» и оттаскивать его в сторону, чтобы проехать. Поэтому прошло больше четырех часов, прежде чем они достигли дна долины и повернули по лесу мопане к развилке у прудов Маны, близ которых снимали выбраковку слонов.

В это время они говорили о том, как Дэниэлу лучше смонтировать фильм из огромного материала, который у них отснят. Внутри Дэниэла росло возбуждение, как всегда на этой стадии производства. Все у него, в катушках пленки. Теперь он может вернуться в Лондон, где проведет недели и даже месяцы во взятой в аренду монтажной студии «Касл филмз», погруженный в необычайно благодарную работу — соединение одной сцены с другой и создание комментария к ним.

Но хотя он думал о словах Джока, все его внимание было обращено на окружающее. И все равно он едва не пропустил это. Проехал целых двести ярдов, и только тогда понял, что миновал нечто необычное. Возможно, сказался военный опыт, полученный в буше, когда любой необычный знак на дороге мог предупредить о пехотной мине или спасти от страшной смерти под колесами. В те дни он гораздо быстрее отреагировал бы на необычное, но прошедшие годы притупили его рефлексы.

Он резко затормозил; Джок осекся и вопросительно посмотрел на него.

— В чем дело?

— Не знаю. — Дэниэл повернулся на сиденье и повел «лендкрузер» обратно по их колее. — Вероятно, ничего, — сказал он, но в сознании оставалось смутное подозрение.

Он остановился, поставил машину на ручной тормоз и выбрался из кабины.

— Я ничего не вижу, — сказал Джок, высовываясь из окна с противоположной стороны.

— В том-то и дело, — согласился Дэниэл. — Здесь какое-то слепое пятно.

Он показал на пыльную поверхность дороги, изрытую ямками и следами удивительного граффити буша. Маленькие v-образные следы франколина и других птиц, змеиные полосы ящериц, более крупные следы антилоп и зайцев, мангустов и шакалов сплетались в сложный ковер — за исключением одного места на дороге, где мягкая поверхность оставалась ровной и нетронутой. Дэниэл присел и некоторое время разглядывал эту поверхность.

— Кто-то стер следы, — сказал он.

— И что в этом такого странного?

Джок выбрался из каюты и присоединился к нему.

— Может быть, ничего. — Дэниэл встал. — Или все. Как посмотреть.

— Выкладывай, — предложил Джок.

— Только человек способен стереть свой след, и то только тогда, когда замышляет что-то дурное. К тому же в глубине национального парка вообще не должны ходить люди.

Дэниэл обошел участок мягкой земли, где ветками с листвой были тщательно стерты следы, и подошел к высокой траве на краю дороги. И сразу увидел новые признаки стирания следа. Отдельные травянистые кочки примялись, словно люди использовали их для перехода. Похоже, прошла большая группа, и Дэниэл почувствовал, как у него по коже предплечья и по затылку побежали мурашки.

«Есть!» — подумал он. Как в старые времена, когда группа разведчиков находила следы террористов-повстанцев. Сейчас он испытал то же возбуждение, от которого захватывает дух, и тот же каменный страх во внутренностях.

Потребовались немалые усилия, чтобы отбросить эти чувства. Опасные дни давно миновали. Но он все же прошел по следу. Хотя те, кто его оставил, принимали некоторые элементарные предосторожности, они были поверхностными. В войну отряды зулусов действовали более профессионально. В пятидесяти футах от дороги Дэниэл увидел первый четкий отпечаток человеческой ноги, а через несколько ярдов стало ясно, что весь отряд пошел по звериной тропе, выстроившись цепочкой и отказавшись от всяких попыток скрывать следы. Люди решительным шагом направились к откосу и лагерю Чивеве.

Дэниэл удивился, поняв, как велик этот отряд. Он насчитал от шестнадцати до двадцати отдельных следов.

Пройдя по следу двести или триста ярдов, Дэниэл остановился и задумался. Судя по величине группы и направлению, откуда она пришла, логичнее всего было бы предположить, что это браконьеры из Замбии пересекли реку Зимбабве в поисках слоновой кости и рогов носорога. Это объясняло и их стремление скрыть свой след.

Надо предупредить Джонни Нзу, чтобы тот как можно быстрее собрал свою антибраконьерскую группу и начал действовать.

Дэниэл думал, как это лучше сделать.

Всего в часе езды впереди, в офисе лесничих у прудов Маны, есть телефон, но можно повернуть назад и предупредить работников Чивеве лично.