Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Меня все-таки волнует Андрей, — наконец призналась она. Ее бирюзовые глаза поднялись, светлея под лучами солнца. — Ты уверен, что мы можем предложить ему правильный выход?..
— Если он сам захочет, то логично предположить, что да…
— Михаил, ты уверен?.. — прервала она его. Ее взор внимательно изучал его черные зрачки. — Ты же знаешь, что логика не первая наша помощница и что все может быть совсем иначе… — она недоговорила фразу, не зная, как высказать то, что было на душе.
— Агни, — молвил архангел, крепче обнимая пальцами ее маленькое запястье. — Ты спрашиваешь меня так, как будто я знаю наперед, что будет. Мне бывает открыто будущее время, но это, поверь, не тот случай. Я сам много думал обо всем, что происходит теперь в ангельском мире, и сделал известные тебе выводы. Ты же понимаешь, что от меня не все зависит, вернее, ничего почти от меня не зависит…
— Но ведь ты даешь окончательное разрешение. И пусть не из своих желаний ты исходишь, а из того, что необходимо… Ты ведь должен быть уверен, когда посылаешь душу на такое испытание. Не думаешь ли ты, что мы можем попросту погубить это чистое создание?..
— Я не отрицаю того, что риск есть, и он велик. Но время пришло, Агни, и удерживая то, что должно свершиться, мы можем получить намного худшие последствия. И для него, и для всех нас. Я взвесил все, и если Андрей решит, я не буду ему запрещать.
— Это твое последнее слово?..
— Если ничего не изменится, то да, — ответил Михаил.
— Ясно, — Агнесс отвела глаза в сторону. Ее рука выпустила руку архангела. Пытаясь спрятать волну эмоций, помощница повернулась к нему вполоборота, закрывая губы ладонью.
Михаил шагнул к ней, вглядываясь в печальный профиль. Его пальцы коснулись ее плеча. Агнесс взглянула на него и увидела, что перед ней, цепляясь за ладонь архистратига, сидит белка и пытливо смотрит ей в глаза.
— Возьми, я ей только что обещал, что она будет сидеть на руках у моей самой очаровательной помощницы, — проговорил Михаил, аккуратно передавая зверька Агнесс.
Она бережно приняла белку и ласково погладила ее по маленькой шерстистой голове.
— Я не хочу, чтоб ты расстраивалась, я хочу, чтоб ты поняла… — произнес архангел.
— Я понимаю, — тихо сказала Агнесс. — Прости… Я просто… — она сделала паузу. — Знаешь, когда я о нем думаю, у меня внутри колышется что-то щемящее и неясное. И я не могу объяснить, почему мне так больно и я так волнуюсь… Как будто что-то должно случиться, плохое ли или просто неприятное, гадкое… Наверное, Андрей чувствует сейчас нечто похожее.
— Птенчик, я понимаю, что твоя интуиция говорит тебе больше, чем может сказать мне моя. Но ты знаешь, что она может иметь в виду все, что угодно, — сказал Михаил. — Риск, ты знаешь, есть всегда. Но фатального ничего нет. Мы сами делаем свой выбор, сами вершим свою жизнь. И если случаются какие-то испытания, надо их преодолевать, а не бежать от них. А уж если что-то конкретное будет не складываться, то тогда мы, конечно, отменим решение.
— Просто он такой маленький еще… Ребенок… Я даже не знаю…
— А не надо знать. Ты все равно не сможешь узнать его жизнь, так что не мучай себя. Ему все равно придется взрослеть. Верно, что и я не совершенен, но я контролирую процесс и сделаю все, что от меня зависит, чтобы ни один ангел не подвергся лишней опасности. Ты мне доверяешь?..
— Доверяю, — ответила Агнесс взглядом.
— С нами Бог. И наш опыт тоже немаленький, — добавил он. — Давай, иди сюда, не переживай…
Архангел хотел было обнять помощницу, но она внезапно отшатнулась от него, увидев неестественно белоснежные искры света, сверкнувшие в темных глазах.
— Опять, — прошептала Агнесс, ощущая, как заколотилось сердце.
— Извини, — произнес Михаил. — Я не хотел.
Трудно было посчитать, сколько десятков, сотен, а то и более миллионов лет, Агнесс работала бок о бок с Михаилом, первым архистратигом Божественной силы, старшим среди архангелов братом, начальником небесного легиона и ангелом-хранителем Земли. Но как близка она с ним ни была, она не могла привыкнуть к этой вспышке в его глазах, архангельской искре, по временам прорывающейся из глубины его зрачков. Страшный, мощью превосходящий все существующие силы свет, идущий из неведомого далека архангельской тайны, повергал в ужас и трепет всех, кто не обладал этим таинством, тех, кто не был архангелами.
— Ничего, — выдохнула она.
— Отныне я обязательно буду ходить в темных очках, — пообещал Михаил.
— Я думаю, кое-кто будет в восторге от твоей идеи, — волнительно усмехнулась Агнесс.
— Я, по-моему, даже знаю, о ком ты… — прищурился Михаил.
Чувство, мимолетное, как и тот, кого оно обнаруживало, уже пришло в уголок и притронулось к сердцу. В уголке первого архангела подул ветерок и, ворвавшись из ниоткуда, на авансцену с размаху влетел ангел с развевающимися по ветру кудрявыми волосами. Он шумно приземлился рядом с Михаилом и Агнесс и, выпрямив широкие, почти как у первого архангела, плечи, обвел всех счастливым взглядом светлых глаз.
— Я не помешал? — спросил он, поднимая пушистые, будто их теребили, брови.
— Ты не можешь помешать, — улыбнулся Михаил.
— Я так и знал! — воскликнул новоприбывший. — Приветики, ребята!
— Привет, хороший, — проговорила Агнесс.
— Приветик, Габри, — сказал Михаил.
Габри. Это было одно из множества уменьшительных имен, которые дарили небезызвестному Гавриилу, младшему брату Михаила, архистратигу творчества и вдохновения, хранителю и провозвестнику Божественных тайн, благовестителю Девы Марии и ее земному наставнику. Он был третьим рожденным архангелом, оставшимся после отпадения возгордившегося архистратига вторым из небесных чиноначальников.
Габри, а именно уменьшительным именем его привыкли кликать в раю все, был феерической личностью. Обладатель всех талантов сразу, он умел играть на всех музыкальных инструментах, петь, танцевать, рисовать, лепить из хлеба, глины, пластилина и всего, что лепится и не лепится, и все остальное творческое, что только придумывал, ему тоже поддавалось легко и просто. Он вечно был чем-то увлечен, никогда не сидел на месте, бесконечно фантазировал и шутил так, что порой сшибал с ног; как истинная муза, опаздывал и забывал все на свете, любил все красивое и не знал ничего некрасивого, не уставал разносить всем окружающим и на Земле и на небе свое вдохновение и хорошее настроение. Настоящий утешитель и посыльный чудес. Похожи на него были и его
