Стивен нахмурился, собираясь ответить брату резкостью, но в этот момент сверху донесся шум, и на лестничной площадке появилась пленница. Она наверняка подслушивала их разговор. Девушка едва не упала, когда ее нога соскользнула со стертой ступени, и ей пришлось обеими руками схватиться за перила.

Радость снова видеть ее прекрасное лицо, ощущать ее присутствие настолько захватила Стивена, что ему стоило большого труда подобающим образом отреагировать на ее поступок.

— Вы посмели шпионить за мной и моим братом? — грозно спросил он, выходя из-за стола.

— Ничего подобного! — И Мэри гордо выпрямилась, по-прежнему крепко держась за перила.

— У тебя безупречный вкус, Стивен! — проговорил Джеффри. Он окинул Мэри с головы до ног взглядом восхищенного знатока, и она сразу безошибочно почувствовала, что этот красавец прелат отнюдь не склонен следовать запретам, которые налагает на него священнический сан. — Но надеюсь, что мадемуазель также наделена неплохим вкусом. В таком случае он наверняка решит, что ты, дорогой, в сравнении со мной безусловно проигрываешь! — и он широко, дружески улыбнулся белокурой наложнице брата.

— Я уже давно решила, что он проигрывает, В любом случае и без всяких сравнений, — холодно ответила Мэри.

Джеффри от души расхохотался, Стивен же был явно уязвлен ее колкостью.

— А ведь в течение всей минувшей ночи вы придерживались иного мнения о моих достоинствах, мадемуазель! — с упреком произнес он.

Мэри вспыхнула, и на глаза ее навернулись слезы.

— В вас нет ни капли благородства! — крикнула она, с ненавистью глядя ему в лицо. — Да и откуда ему взяться у презренного норманна! Только дикарь способен сказать подобное женщине, да еще в присутствии посторонних!

Их взгляды скрестились. В глазах Мэри все еще стояли слезы. Душа ее в эту минуту была полна стыда и раскаяния, ведь все, сказанное Стивеном де Уоренном, было правдой от первого до последнего слова. Она и в самом деле с восторгом отдавалась его умелым, жарким ласкам, она охотно уступила его домогательствам, позволив ему сорвать цветок своей невинности. И это превратило ее в соучастницу того постыдного деяния, которое свершилось здесь минувшей ночью. Ее тело словно бы начало жить свое собственной жизнью, не подвластной голосу разума, оно трепетало от сладостной истомы, стоило ей вспомнить подробности своего грехопадения, и снова жаждало прикосновений сильных, нежных рук и горячих губ этого варвара норманна.

Но тут же Мэри вспомнила конец подслушанной ею беседы, и всю ее словно обдало холодом. «Кто же такая эта Адель Бофор, перед которой норманн так боится быть скомпрометированным? — подумала она. — Не иначе как знатная и богатая англичанка». В эту минуту она пожалела о том, что не может открыть де Уореннам свое имя. О, скажи она им, что отец ее — король Малькольм, и с губ Стивена вмиг исчезла бы самодовольная ухмылка, а красивое лицо его брата священника вытянулось бы от изумления и страха! Искушение было так велико, что Мэри, чтобы удержать рвавшиеся из груди слова, опустила глаза и закусила губу.

— Я советовал бы вам, вместо того чтобы усугублять ситуацию, сполна насладиться ею, — неторопливо и назидательно проговорил Стивен.

— Что еще вам понадобилось от меня? — с гневом воскликнула Мэри. — Я уступила вам, потому что вы сильнее и опытнее меня, потому что вы — мой похититель, а я — ваша пленница, но вам удалось овладеть лишь моим телом. Не рассчитывайте поработить мой ум и мою душу! Не надейтесь услышать от меня ответ на вопрос, который не дает вам покоя!

Эти слова явно задели Стивена за живое. Он хмуро взглянул на брата и отрывисто бросил:

— Перестань ухмыляться, Джеффри! Леди и в самом деле отказалась назвать свое имя, и я принудил ее отдаться мне. Теперь ее отец, а им наверняка является один из баронов, живущих близ границы, станет мстить мне за поруганную честь своей дочери. А ведь у меня и без того хватает забот.

Джеффри поморщился, как от зубной боли.

— Ты, похоже, просто-напросто спятил, дорогой мой братец.

Стивен досадливо покачал головой и, помедлив, подошел к Мэри и протянул ей руку.

— Я предлагаю вам перемирие, мадемуазель! Если вы примете мои условия, то ваше пребывание в Элнвике окажется весьма и весьма приятным. Сознайтесь, ведь вы желаете меня ни чуть не меньше, чем я желаю вас!

Взглянув на эту руку, всю ночь ласкавшую ее тело, Мэри отпрянула и едва слышно произнесла:

— Да, это правда. Я желаю вас. Но это не мешает мне ненавидеть вас всей душой. — Голос ее окреп, и она крикнула, тряхнув головой:

— Ублюдок! Норманнский ублюдок!

Стивен через силу улыбнулся и с деланным спокойствием заметил:

— Мне гораздо больше нравилось, когда вы страстным шепотом называли меня по имени.

— А мадемуазель Бофор тоже называла вас по имени? — неожиданно для самой себя запальчиво спросила Мэри. — И это было вам еще приятнее? Или вас гораздо больше привлекает новизна?

От удивления брови Стивена поползли вверх, но он тут же справился с минутным замешательством и с нарочитой торжественностью ответил:

— Нет. Ей пока еще не выпадала такая возможность.

— Ах вот как! Значит, ее невинность вы пощадили? По-вашему, английские леди все же заслуживают некоторого уважения?! — Мэри побледнела от гнева, руки и губы ее дрожали. — Вы посмели надругаться надо мной только потому, что я шотландка!

— Я не насиловал вас, мадемуазель! — возвысил голос Стивен. — И я укротил бы мою страсть, которую вы столь охотно разделили, не прояви вы безмерного упрямства в сокрытии своего имени. Я не жалею о содеянном и готов сполна ответить за свои поступки. Вашей родне не в чем будет меня упрекнуть. Если то, что между нами произошло, возымеет последствия, я щедро обеспечу вас и пристрою замуж за вполне достаточного человека.

Мэри отшатнулась, словно он ударил ее, и сквозь душившие ее слезы произнесла:

— Выходит, я должна радоваться, что вы хоть в этом случае не вышвырнете меня прочь без гроша? О, какое благородство! Какой возвышенной душой надо обладать, чтобы сказать мне такое!

— Я вынужден снова напомнить вам, что вы не молили меня пощадить вашу честь, а напротив, с готовностью вверили ее мне, — нахмурившись, выдавил из себя Стивен.

— Я по горло сыта вашими упреками в том, что свершилось между нами по вашей же вине, — величественно произнесла Мэри, — и, пожалуй, поднимусь наверх. — Слова Стивена ранили ее, словно острые кинжалы. Она не могла опровергнуть их и вынуждена была спасаться бегством. — С вашего позволения…

— Ступайте на женскую половину, — хмуро бросил ей Стивен. — Я велю подать вам туда обильный завтрак. И помните, что я, несмотря на ваше глупое упрямство, по-прежнему желаю мира между нами.

Мэри поднялась наверх, вошла в просторную комнату на женской половине и, притворив за собой тяжелую дубовую дверь, без сил прислонилась к ней спиной. Лишь теперь она полностью осознала, какие тяжкие последствия может повлечь за собой ее поступок. Что если этот негодяй сделал ее беременной? Как посмеет она снова взглянуть в глаза Дуга? Что скажет мать, узнав о ее позоре? Она настойчиво гнала от себя мысль об отце, ибо просто не могла вообразить себе, какую чудовищную бурю гнева вызовет в нем известие о скандальном поведении дочери. Ее больше не радовало то, что норманн не сумел вырвать ни слова правды из ее уст. Ведь не пройдет и нескольких часов, как его шпион Уилл доставит в Элнвик весть о том, что дочь короля Малькольма бесследно исчезла минувшим днем, и тайна ее будет раскрыта. Выходит, жертва ее не имела никакого смысла. Если… если только она не сумеет в самые ближайшие часы спастись отсюда бегством и вернуться домой, к своим родным…