– Ага! Так это ответочка, значит, мне прилетела.

– Знаешь, ты вот выражаешься сейчас как бандюган из девяностых. А с виду ведь очень приличная, воспитанная женщина.

– Вы, как хотите, – Ксения слезла с полки. – А я в пузыри.

– Душ сначала прими, – хором рявкнули Штукина и Людмила. Ох, уж эта молодёжь, глаз да глаз за ними.

Тут Штукина не удержалась и воткнула указательный палец прямо в середину башни из волос на голове Людмилы. Она давно мечтала это сделать, можно сказать, с того самого момента, как увидела Люсеньку в обнимку с Бусенькой.

– Ну, знаете ли, – прошипела Людмила. – Больше не желаю с вами иметь никакого дела!

Она вскочила и вынеслась из сауны.

– Люсь, ну прости, – заныла Штукина и поспешила следом. – Прости, пожалуйста! Ну не могла я удержаться. Давно хотела это сделать. Мне надо было проверить, что там у тебя?

– Ну, как, проверила?!

– Да, прости. Папа мой во всём виноват, царствие ему небесное. – Штукина перекрестилась. Глаза её наполнились слезами от воспоминаний о любимом папочке, похороненном в далёком Израиле. – Он очень весёлый был, всё время пел, когда я причёску делала, «девушка с начёсом, а в начёсе шпилька»… – Штукина шмыгнула носом.

– А дальше как? – поинтересовалась Ксения из пузырей.

– «А внутри начёса банка из-под кильки», – закончила Людмила. – У меня не банка, а шиньон. Кстати, из моих же собственных волос. Очень удобно. – Она вытащила из своей башни пару шпилек и сняла часть волос. Вторая часть живописно рассыпалась по её плечам. – Довольны? Вопросов больше нет?

– Как же красиво-то! – искренне восхитилась Штукина. – Люсь, прости меня дуру старую, ты невероятно красивая женщина.

– Исключительно красивая, – согласилась Ксения. – Но с причёской ещё и величественная как царица Нефертити. Девочки, залезайте ко мне. Тут гораздо лучше, чем в сауне.

Людмила подошла к зеркалу и мгновенно навертела свою причёску обратно.

– Это мне мой стилист Сергунька придумал, – сообщила она, погружаясь в джакузи. – Я поначалу долго возилась, чтобы всё безукоризненно смотрелось, а потом натренировалась.

– Стилист – это хорошо, – согласилась Штукина. – Я вот думаю может, девоньки, вы мне седину на макушке закрасите? Не ровён час вылезет, а скоро Новый год. Стилисты тут вряд ли в посёлке имеются, а вот краска в магазине есть, я видела.

– Как бы после той краски у тебя вся макушка не отвалилась! – со знанием дела заметила Людмила. – Мы к себе сюда Сергуньку перед Новым годом выпишем. Он и тебя покрасит, и писательнице что-нибудь на голове удумает, чтоб не так тоскливо было. Он мастер просто суперический.

– Как это выпишем? Это ж дорого, – испугалась Штукина.

– Я заплачу, – успокоила её Людмила.

Однако Штукина насторожилась и задумалась, может ли это расцениваться как взятка, если подполковник находится не при исполнении, да и вовсе в отставке.

– Я тоже могу заплатить, – сообщила Ксения. – Главное, чтоб стилист этот незаразный оказался, а то толку от нашей изоляции будет шиш. И вообще выходные скоро, понаедут переносчики инфекции из города.

– Никакой он не заразный, он переболел уже, антитела у него, – сказала Людмила. – А с городскими да, надо быть осторожней.

– Ну, ко мне-то никто не приедет, я одинокая писательница, а вот вы обе в группе риска.

– Ко мне на родительский день сын может приехать, но он у меня программист, – с гордостью поведала Штукина, – в удалённом доступе работает и в общественном транспорте не катается, так что тоже самоизолированный не хуже нашего.

– Какое чудесное название «родительский день», помню в пионерском лагере…, – Людмила закатила глаза.

– Ты была пионеркой? – удивилась Штукина. – В пионерском лагере?

По её мнению, такие как Людмила должны выращиваться где-то типа оранжереи под неусыпным наблюдением мамок и нянек.

– А как же! Не забывай, сколько мне лет. Если я уже бабушка, то почему не могла быть пионеркой?

– Если ты уже бабушка и была пионеркой, то почему не умеешь готовить?! Пионер – всем ребятам пример!

– Да! Типа скаутов, – подтвердила Ксения. – И костёр развести, и рыбу поймать, и картошки начистить.

– Ну, кое-чего я всё-таки умею, просто не хочу. Начинается всё с малого. Сначала готовишь, потом обстирываешь, убираешь, а потом тебя выбрасывают на льдину с запасом продуктов на три дня. И никто не беспокоится, ведь ты же всё умеешь.

– Золотые слова! – хором сказали Штукина и Ксения.

– А ещё что-нибудь такое же умное можешь сказать? – поинтересовалась Штукина.

– Да! Умности просим, – сказала Ксения нараспев как в церкви.

– Легко! – согласилась Людмила. – Рассматривать мужчину как средство к существованию может быть и хотели бы все женщины, но не у каждой это получается. Такому девочку учит мама с самого детства, учит не словами, а своим личным примером. Причём примером положительным. Поэтому одни женщины сразу ищут мужчину как средство существования, а другие просто для секса.

– А как же любовь? – спросила Ксения, вынырнув из пузырей.

– Любовь возникает, когда найденный мужчина является средством существования и совпадает с тобой в сексе. Ну, или наоборот, когда найденный для секса мужчина ещё и становится средством существования. Мужчинам на самом деле очень нравится быть средствами существования, а не это вот, когда ты «коня на скаку» и всё такое.

– Ага, просто у всех женщин разные потребности и в сексе, и в жизненном уровне, – согласилась Штукина. – Поэтому приходится иногда «коня на скаку».

– Да! А у всех мужчин разные способности и там, и там, – подтвердила Люся.

– Так вот в чём дело! – сказала Ксения из пузырей. – Только сейчас поняла смысл лозунга «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Получается, это совсем не про коммунизм было.

– А у тебя самой сын или дочка? – поинтересовалась Штукина у Людмилы.

– Дочка.

– И как? Ты научила её личным примером?

– Разумеется. Она в Страсбурге живёт и муж у неё барон настоящий. Фу-ты, ну-ты! – Людмила всплеснула руками и захихикала.

– Фигассе!

Некоторое время полежали молча, переваривая мудрость Людмилы и наслаждаясь пузырями. Было хорошо и спокойно, потом Штукина не удержалась и попросила:

– Девочки! Очень вас прошу: не зовите меня Лена, а особенно Елена, мне это очень непривычно, я всегда начинаю оглядываться, кто это такая? Зовите меня просто Штукина.

– Как скажешь, товарищ генерал, – сказала Людмила и захихикала. Если б она знала, что находится от истины всего в двух званиях.

Ночью наконец-то выпал снег и, судя по всему, таять не собирался. Он сверкал на утреннем солнышке и манил в свои пушистые объятья. Буся, радостно повизгивая, кидался в небольшие сугробики по краям расчищенных дорожек. Где-то вдалеке тарахтели снегоочистительные машины. Люся и сама бы с удовольствием повалялась в пушистом снегу вместе с собакой, но будучи всё-таки взрослой тётенькой, не стала этого делать. Она шла в ресторан завтракать в прекрасном настроении, ведь у неё впервые в жизни появились всамделишные подруги. Не те приятельницы, с которыми можно сходить в фитнес или в театр, поболтать в кафе ни о чём, и которых у Люси было великое множество, и не жёны очень важных и нужных знакомых её мужа, с которыми приходилось общаться, соблюдая этикет и правила хорошего тона, обсуждать какие-то невозможно скучные книги, фильмы и выставки. Книги приходилось читать, фильмы смотреть, а выставки посещать, чтобы, так сказать, оставаться в тренде. Ни с приятельницами, ни тем более с нужными жёнами нельзя было поговорить о том, что действительно волнует, о сокровенном или просто похохотать, как с подружками в том же пионерском лагере. Где они теперь эти подружки? Всех своих подружек Люся растеряла в пространстве и во времени, но никогда об этом не жалела. И вот сейчас вдруг поняла, как же хорошо быть самой собой и говорить, что думаешь, не бояться сболтнуть лишнего или выглядеть легкомысленной особой. Наоборот, можно даже и вовсе прикинуться дурочкой. Это так весело! Конечно, Штукина ещё та штучка, ей бы полком исполнителей желаний командовать, но Люся оценила её признание в сделанных косметических улучшениях. В кругу, в котором вращалась Люся, такое не приветствовалось и тщательно скрывалось. Все её бесчисленные приятельницы и знакомые являлись вечно молодыми якобы исключительно благодаря своим генам, витаминам и регулярным занятиям физкультурой. И если б Штукина не вела себя столь бестактно, Люся ни за что бы сама не призналась в наличии шиньона и не стала бы его снимать в присутствие посторонних. Более того, оказалось, очень весело примерять Люсин шиньон всем по очереди как вчера вечером после прекрасного обеда, плавно перетекшего в ужин на половине Ксении. Правда, Буся сильно распереживался, глядя на такой непорядок. Он требовал вернуть Люсину собственность туда, где ей и положено быть, то есть у Люси на голове.