Домье решительно тряхнул головой:

– Улики говорят сами за себя.

– Но где же мотив? – осведомилась Берил. – Почему он убил ту, которую любил?

– Возможно, это и есть мотив, – ответил Домье. – Любовь. Или потеря любви. Она, вероятно, нашла кого-то еще…

– Это невозможно! – яростно возразила Берил. – Она любила его.

Домье отвел глаза, уставившись в свой бокал. Затем тихо произнес:

– Вы еще не читали протокол допроса полицией домовладельца, месье Ридо?

Берил и Джордан в замешательстве взглянули на него.

– Ридо? Не помню, чтобы в деле был подобный протокол, – сказал Джордан.

– Его нет только потому, что я предпочел исключить этот документ, когда отправлял дело Хью. Это был вопрос… оставленный на мое усмотрение.

«Оставленный на усмотрение…» – про себя повторила Берил. – Это означает, что он пытался скрыть какой-то неудобный, вызывающий смущение факт».

– Квартира в мансарде, в которой были найдены их тела, была сдана в аренду мадемуазель Скарлатти, – объяснил Домье. – По словам домовладельца, Ридо, эта Скарлатти пользовалась квартирой всего пару раз в неделю. И только ради…

Домье деликатно смолк, подбирая нужные слова.

– Встреч с любовником? – напрямик спросил Джордан.

Домье кивнул:

– После убийства хозяина дома попросили опознать тела. Ридо сказал полиции, что женщина, которую он знал как мадемуазель Скарлатти, и была найдена мертвой в мансарде. Это была ваша мать.

Потрясенная, Берил во все глаза смотрела на него.

– Вы хотите сказать, что моя мать встречалась там с любовником?

– Так утверждал домовладелец.

– Тогда мы должны лично поговорить с этим домовладельцем.

– Это невозможно, – сказал Домье. – Здание было несколько раз перепродано. А месье Ридо покинул страну. Я не знаю, где он сейчас.

Берил и Джордан сидели в оглушающей тишине. «Так вот каково предположение Домье! – думала Берил. – Этот француз считает, что у моей матери был любовник. Пару раз в неделю она встречалась с ним в этой мансардной квартире на улице Мира. А потом отец все узнал. Именно поэтому он ее и убил. А потом свел счеты с жизнью».

Взглянув на Ричарда, Берил заметила проблеск сочувствия в его глазах. «Он тоже в это верит!» – с укоризной подумала она. Неожиданно Берил почувствовала негодование: да как этот Вулф вообще смеет присутствовать здесь, слушать самую постыдную тайну ее семьи!

До слуха присутствующих донесся слабый звуковой сигнал. Домье запустил руку внутрь пиджака и, нахмурившись, посмотрел на телефон.

– Боюсь, я должен идти, – сказал он.

– А что насчет секретных документов? – спросил Джордан. – Вы ни слова не сказали о Делфи.

– Мы поговорим об этом позже. Этот взрыв, вы понимаете, – сложилась кризисная ситуация. – Домье выскользнул из кабинки ресторана и взял свой портфель. – Может быть, встретимся завтра? Между тем советую от души насладиться своим пребыванием в Париже – всем вам. Да, и если вы собираетесь здесь ужинать, рекомендую попробовать утку. Тут ее готовят изумительно!

Отвесив прощальный поклон, Домье повернулся и поспешно направился к выходу.

– Мы получили лишь блистательные отговорки, – пробормотал разочарованный Джордан. – Он шокирует нас своими домыслами, потом, отговорившись срочными делами, уносится прочь, избегая отвечать на наши вопросы.

– Думаю, именно таким и был его план с самого начала, – сказала Берил. – Сказать нам нечто столь же ужасное, в надежде на то, что мы побоимся продолжить наше расследование. И перестанем задавать неудобные вопросы.

Она взглянула на Ричарда:

– Я права?

Он без колебаний ответил на пристальный взгляд Берил:

– Почему ты спрашиваешь об этом меня?

– Потому что очевидно: вы двое хорошо знаете друг друга. Домье всегда использует подобные методы в своей работе?

– Клод не из тех, кто будет выбалтывать тайны. Но он всегда готов выручить старых друзей, а ваш дядя Хью – его хороший приятель. Убежден, Клод действовал из лучших побуждений и в ваших интересах.

«Старые друзья, ну конечно!» – с издевкой подумала Берил. Домье, дядя Хью и Ричард Вулф – все они были связаны каким-то прошлым. Туманным прошлым, о котором предпочитали молчать. Берил чувствовала это еще в те времена, когда росла в Четвинде. В имение нередко заглядывали таинственные мужчины в лимузинах, навещавшие Хью. Иногда до Берил доносились обрывки разговоров, произносимые шепотом имена, о значении которых она могла только догадываться. Юрченко. Андропов. Багдад. Берлин. Берил давным-давно усвоила, что не стоит задавать лишних вопросов и ждать откровенных ответов. «Не стоит забивать этим свою прелестную головку», – только и сказал бы ей дядя Хью.

Но на сей раз Берил не могла отложить свои вопросы. Теперь ей позарез нужны были ответы.

Официант подошел к столику и протянул меню. Берил покачала головой.

– Мы не останемся, – отрезала она.

– Вы не хотите поужинать? – поинтересовался Ричард. – Клод говорит, что это превосходный ресторан.

– Это Клод попросил, чтобы ты тут нарисовался? – в лоб спросила Берил. – Откармливал нас и развлекал до потери пульса, чтобы мы не создавали ему хлопот?

– Я получил бы большое удовольствие, откармливая вас. И, если бы вы пожелали, с радостью развлек. – Ричард улыбнулся Берил, и в этой улыбке мелькнула озорная искорка. Взглянув в его глаза, она вдруг осознала, что балансирует на грани искушения. «Поужинай со мной, – читалось в улыбке Вулфа. – А потом – кто знает? Возможно все…»

Берил медленно откинулась на спинку стула в кабинке:

– Мы поужинаем с тобой, но при одном условии.

– Каком же?

– Ты играешь с нами честно, в открытую. Никаких уловок, никаких хитростей.

– Я постараюсь.

– Зачем ты приехал в Париж?

– Клод попросил меня проконсультировать его. В качестве личного одолжения. Экономический саммит закончился, так что график позволяет мне выкроить время. К тому же мне было любопытно.

– Выяснить насчет взрыва?

Ричард кивнул:

– «Мировая солидарность» – раньше я никогда не слышал о подобной организации. Я пытаюсь отслеживать появление новых террористических группировок. Это мой бизнес. – Он протянул меню Берил и снова улыбнулся. – И это, мисс Тэвисток, чистейшая правда.

Встретившись с Ричардом взглядом, Берил не заметила в его глазах ни малейшей вспышки хитрости, желания увильнуть от ответа. И все же интуиция подсказывала ей, что за этой улыбкой крылось нечто большее, нечто невысказанное…

– Ты не веришь мне, – констатировал он.