Таково первое совершенно надежное и несомненное письменное упоминание Винеты. Ибо из „Юмны“ Адама Бременского постепенно — в зависимости от понятливости и тщательности позднейших переписчиков („списателей“, как говорили в прежние времена у нас на Руси») и издателей его хроники, — возникла латинизированная форма названия этого города — «Юмнета», а из «Юмнеты» — «Вимнета», «Виннета» и, наконец, «Винета». Подобные искажения можно зафиксировать лишь, начиная примерно с 1300 года. Их возникновению, на взгляд автора настоящей книги, способствовало то обстоятельство, что латинские литеры «и»(«У») и «V» («В») — Адам писал название «Юмна» по-латыни «Ivmne»[43] — в средневековых рукописных текстах, писавшихся часто только заглавными буквами нередко путались или взаимозаменялись (особенно если средневековые авторы сознательно подражали авторам древнеримской эпохи, в которую латинская буква «V» означала как «B», так и «У», позднелатинская же буква «U» была римлянам еще не известна). И в результате ошибок или невнимательности переписчиков, пропустивших букву «м» (m) в начальном слоге топонима или перепутавших ее с буквой «н» (n), а также поменявших в нем местами буквы «I» («и») и «V» («в»), изначально славянское название «Юмнета» (Ivmneta) превратилось в звучащее вполне по-латински, или, если угодно, вполне по-романски, «Виннета» (Vinneta) либо «Винета» (Vineta).

К нашему величайшему сожалению, достопочтенный магистр Адам не удосужился лично посетить описываемый им город, и его кажущиеся нам сегодня весьма причудливыми и путаными этнографические и географические сведения таят в себе для современного читателя немало загадок. Впрочем, не только для современного. Еще блаженной памяти канцелярист Томас Канцов из Вольгаста с полным на то основанием подчеркивал: «Греки (упоминаемые Адамом Бременским — В. А.), скорее всего — венды, прибывшие (в Юмну — В. А.) по торговым делам из Слафонии (Славонии, то есть, скорее всего, какой-либо населенной славянами области на Балканах — В. А.) или Фракии (современной Болгарии — В. А.), родственные (вендам Померании — В. А.) по крови и по языку, или русские, исповедующие веру греков (как известно, еще Императрица и Самодержица Всероссийская Екатерина II Великая во второй половине XVIII века именовала себя „главой греческой церкви“, именуемой впоследствии „греко-российской“ — В. А.)»… Что же касается географических познаний магистра Адама, то Деммин в действительности расположен отнюдь не «в устье реки Пены». Адам повторяет свое мнение в схолии (примечании на полях рукописи) 70(71) к написанной им хронике: «В устье реки Пены расположен крупный город, который называется Деммин (у продолжателей Адама — „сильнейший замок Димин“ — В. А.). Там — граница Гамбургской епархии». Впрочем, надо думать, Адам Бременский был по должности обязан точно знать границы своей епархии и, возможно, считал главной рекой Толлензе (реку на северо-востоке современной Германии, прославленную грандиозной битвой между древними племенами Северной и Центральной Европы в конце Бронзового века, примерно в 1250–1300 годах до Р. Х.), Пену-Пеену же — всего лишь ее притоком. Данный казус мог бы быть разрешен подобным объяснением, что, однако, не объясняет другие явные несуразности и нестыковки.

Так, к примеру «Скифским озером» в описываемое время, да и ранее, обычно называлось не Балтийское, а совсем другое, Азовское, море («Меотийское болото» или «Синус Синдикус» античных авторов), расположенное, как известно, в Северном Причерноморье, от которого до Балтики — «дистанция огромного размера», выражаясь словами незабвенного полковника Скалозуба из грибоедовского «Горя от ума» (чтобы пройти эту дистанцию, готам, в свое время, понадобилось около трех столетий). Адам же Бременский пишет о Балтийском море, как о «Скифском», в нескольких местах (IV, 10, 20). Возможно, было бы лучше перевести вызывающий у нас недоумение фрагмент латинского текста («In cuius ostio, qua Scyticas alluit paludes») на русский не как: «В ее устье, там, где она впадает в Скифское озеро», а как: «там, где она (река Одер — В. А.) впадает в Скифские болота». Но Адам проводит четкое различие между озером-морем и болотами, говоря однозначно о море-озере («Skythicum pelagus, litus, mare» — как, напр., в II, 21), и только лишь при описании Юмны, а также при перечислении в IV, 20 — о «Scythicae paludes». В данном случае, бременский хронист явно имеет в виду болота. Это представляется немаловажным, поскольку означает, что город Юмна располагался не на самом берегу, а в некотором удалении от морского побережья. Очень похоже на то, что речь опять-таки идет о заболоченной территории вокруг Щецинской лагуны.

Впоследствии живший через сто лет после Адама Бременского и продолживший его труд хронист Гельмольд из Босау (он же — Гельмольд Босауский) заменил упомянутые Адамом «Scythicae paludes» (лат. «Скифские болота») на «Balticum pelagus» (лат. Балтийское море — В. А.) — и, боюсь, это «уточнение» не было его единственным прегрешением перед своим маститым предшественником, текст которого Гельмольд счел возможным и необходимым исказить.

Долгое время велись ожесточенные споры и вокруг вопроса, что Адам Бременский подразумевал под «устьем Одера», или, говоря по-немецки, «Одер-Гаффом». Авторы, предполагавшие, что Винета была расположена не у Одер-Гаффа, то есть не у Щецинского залива[44], а на северо-западном побережье острова Узедом, неоднократно пытались доказать, что почтенный церковный историк, прозванный «Тацитом Севера», подразумевал под «устьем Одера» вытекающую из Одера реку Пе(е)нештром, именуемую иногда «каналом». Однако данная версия представляется весьма сомнительной и не нашла признания.

Вне всякого сомнение, описание, данное магистром Адамом, может быть истолковано по-разному. При этом не следует забывать, что географические сведения о Юмне и ее округе были получены Адамом не в результате собственных наблюдений, а лишь понаслышке. Нельзя поверить в возможность добраться от устья Одера «коротким путем» (совершив «короткое плавание на гребном судне» — В. А.) до города Дем(м)ина, как утверждает Адам Бременский. Поэтому и другие данные, приведенные Адамом, не должны безоговорочно приниматься на веру. Сказанное касается и приведенного в его хронике утверждения, что Юмна расположена напротив шведского торгового города Бирки (схолия 126 (127) «Бирка, которая расположена в центре Швеции, напротив славянского города Юмны, обращена к нему и равноудалена от всех берегов этого моря») и по соседству с островом Рюген, «Ругой» еще одного столь любимого нами в детстве «поморского сказания» графа Алексея Константиновича Толстого — «Ругевит» («Схолия 121 (117). Рюген — остров рунов[45] по соседству с городом Юмной, так что у них общий король…»). Как и к сведениям, приводимым продолжателями Адама, например, Гельмольдом из Босау, относящими утверждения об основании Юмны-Юмнеты римским императором Юлием Цезарем «к городу, который называется Волигост, а у ученых зовется Юлией Августой в честь основателя города Юлия Цезаря»[46].