– Но ведь ты поцеловал меня в обоих случаях, – возразила она.

– Я не поддался импульсу, если ты это имеешь в виду, а воспользовался ситуацией. – В его голосе прозвучало самодовольство.

– А разве поцеловать кого-либо – значит воспользоваться ситуацией? – уточнила Одри.

– Не кого-либо, а тебя, Одри.

Одри лишилась дара речи. Неужели Винченцо выделял ее из остальных женщин? В это было невозможно поверить.

– Ты дьявольски соблазнительна, – признал Винченцо.

– Наверное, ты один из немногих мужчин, которые так думают, – не поверила Одри.

– Я трудоголик, который большую часть своей жизни провел строя финансовую империю. И я вовсе не плейбой.

В отличие от брата Пину. И отца, о чьих романах ходили легенды, хотя он по-прежнему был женат на одной женщине уже почти четыре десятилетия.

– Если уж твои поцелуи так на меня влияют, боюсь, выяснение, насколько мы сексуально совместимы, меня убьет, – шутливо признала Одри.

– Обещаю тебе, ты не пожалеешь.

Его обещание вызвало в ее теле дрожь. Этот мужчина так быстро вошел в ее жизнь…

Одри не верила в любовь с первого взгляда, но ей никогда не забыть, когда она впервые увидела своего босса. Он приехал в банк, где она тогда работала, на деловую встречу. При виде Винченцо ее сердце переместилось куда-то к горлу и оставалось еще долгое время там после того, как он ушел.

Неделю спустя Одри подала заявление на перевод в «Томази энтерпрайз», убеждая себя: она сделала это исключительно ради повышения зарплаты и увеличения ответственности.

Четыре года она провела наблюдая за Винченцо со стороны, читая о нем все статьи, которые могла найти. В списке ее любимых файлов были и редкие интервью, которые он давал.

Он буквально очаровал ее. И пусть Томази, этот жестокий делец, буквально разорял другие компании, но он заботился о своих сотрудниках и даже об их семьях. А его благотворительные пожертвования свидетельствовали – все-таки у него было доброе сердце.

Одри могла лишь в самых смелых мечтах надеяться, чтобы это сердце принадлежало ей… Она не знала, что будет делать, если Винченцо выберет в качестве своей жены другую женщину, не ее.

– Мне нужно перебраться на другое место, – сказала она.

Винченцо поправил ремень безопасности.

– Не надо. Так я испытываю собственный самоконтроль. Мне нравится это состояние.

Если бы Одри была больше уверена в себе, она была бы счастлива усложнить ему задачу – чтобы под влиянием ее поддразниваний он бы утратил над собой контроль. Возможно, если для нее все сложится благополучно и когда она станет более опытной в сексуальной сфере, это однажды произойдет…

– Как ты стал владельцем «Гэтлинг куп»? – спросила она, надеясь, что разговор на деловые темы поможет ей взять свои чувства и желания под контроль.

Винченцо с видимым удовольствием пустился в объяснения.

– Значит, ты пытаешься сохранять компанию активной? – заинтересованно спросила Одри.

– Это зависит от цифр. Если я могу извлечь из той или иной компании минимум десять процентов за год или двадцать пять процентов за три года, я занимаюсь ею. А если рентабельность составляет менее девяти целых семи десятых, то продаю ее.

– А если продажа частями не позволит тебе извлечь этих десяти процентов?

– Тогда я не покупаю.

– Никаких исключений?

– Никаких.

– Но ты не можешь быть уверен насчет цифр. У меня нет диплома в области бизнеса, но даже я знаю: существует порог ошибки для любого инвестиционного проекта.

– Конечно. Но эта ошибка изначально закладывается в проект.

– Ты уверенный в себе человек, – заметила Одри.

– Разве может быть иначе? – спросил Винченцо, и в его голосе появились высокомерные нотки. – За десять лет мне удалось превратить компанию, оценивающуюся в десять миллионов долларов, в компанию с миллиардной стоимостью.

– Конечно, – признала Одри с кривой улыбкой, признавая его финансовый гений.

Когда они подъехали к дому Винченцо, кованые ворота открылись, позволяя автомобилю въехать на подъездную аллею, а затем с легким звяканьем закрылись за ними. Одри не видела дома, пока после первого поворота они не оказались на возвышенности.

Каменный трехэтажный особняк возвышался над местностью.

– В обязанности жены не входит уборка дома? – слабым голосом спросила Одри, в ужасе представившая, каково это – убираться в помещении такой площади.

– Нет, конечно. Этим занимается экономка и горничные.

– Совсем как в отеле, – заметила Одри.

– Тем не менее это дом. Мой дом.

Кажется, она задела чувствительный нерв своим замечанием.

– Извини, Винченцо. Дом твой просто замечательный!

– Энцо.

– Что? – не поняла Одри.

– Моя семья называет меня Энцо.

Одри не стала напоминать: пока она – не член его семьи и, возможно, никогда им не станет.

– Экономка живет не в большом доме, – тем временем продолжал Винченцо. – У нее и у ее мужа, который занимается хозяйственными работами, маленький домик на прилегающей территории, но обычно оба в доме с раннего утра и до ужина.

– Понятно, – кивнула Одри.

Вообще-то такой образ жизни был ей не в новинку. В доме ее матери на неполную ставку работала экономка, которая следила за порядком. А также повар. Но все-таки это было не то что иметь целый штат, в чьи обязанности входило поддержание чистоты в огромном доме миллиардера, в котором с недавних пор жили и дети.

– Еду подает Девон. Ему нравится это делать. – В голосе Винченцо прозвучала симпатия.

– Кто такой Девон?

– Мой мажордом.

– У тебя есть и мажордом?

– Девон работал еще у моих родителей, когда я был ребенком. А потом переехал ко мне, когда я оставил родительский дом.

Если Одри надеялась переехать в этот дом в качестве жены, то ей надлежало подружиться с Девоном.

– Он живет в доме? – спросила она, почти твердо зная, каким будет ответ на этот вопрос.

– Он, повар и ночная горничная. – Винченцо нахмурился. – И няня, миссис Перси.

– Тебе не нравится няня?

– Она компетентный человек.

– Но?..

– Она… – Голубые глаза Винченцо сузились. – Она холодная. Ей не хватает тепла.

Одри подавила смех. Это Винченцо Томази говорит о тепле?

Винченцо был изумлен – Одри смогла заставить Франку лишиться ее обычной сдержанности и улыбаться! Но особенно он был поражен, как Одри, когда он представил ее Франке, опустилась на колени перед его племянницей, чтобы очутиться с ней вровень. Обычно Винченцо также опускался на корточки, но лишь потому, что не хотел запугивать робкую племянницу своим ростом. Одри была значительно ниже его, и тем не менее она тоже считала важным оказаться на одном уровне с девочкой.