Такое своеобразие договоров РСФСР с Хорезмом и Бухарой – подчёркивание полного суверенитета двух новых советских республик, отсутствие даже намёка на возможность (хотя бы в будущем) какого-либо сближения, не говоря уже о слиянии, органов власти – являлось далеко не случайным. Отражало дальние планы Москвы и Коминтерна перенести революционную активность из Европы в Азию. Там же центром поначалу антиколониальной борьбы предстояло стать Индии, путь к которой лежал через Афганистан. Вот поэтому и приходилось Российской Федерации всячески заигрывать с Кабулом, начиная с 1919 года, всячески потакать ему. Безукоснительно соблюдать условия российско-афганского договора, статья восьмая которого и определила сущность отношений РСФСР со среднеазиатскими государствами:

«Договаривающиеся стороны соглашаются на действительную независимость и свободу Бухары и Хивы, какая форма правления там ни существовала бы согласно желанию их народов».127

Конец уходящего (1920) года, наконец, принёс Европе столь чаемое умиротворение. Стихли бои в Познанщине, Силезии. Поморье между поляками и немцами. В Судетах – между чехами и немцами. Завершилось польское наступление в Литве, Белоруссии, на Украине, развязанное Пилсудским для возвращения «исторических земель».

И всё же, Веймарская Республика продолжала утрачивать окраины. Только теперь – как результат плебисцитов. Северный Шлезвиг по воле населения отошёл к Дании. Небольшой участок Верхней Силезии – к Польше. Данциг с окрестностями внезапно стал независимым государством, «вольным городом», в котором наивысшая власть оказалась в руках комиссара Лиги Наций. Самостоятельной стала и Мемельская область, перешедшая под контроль стран Антанты. Избежали подобной участи лишь два округа Восточной Пруссии с центрами в Мариенбурге и Алленштейне. Жители их не пожелали становиться «поляками».

От военного и политического хаоса не осталось и следа. Даже в Советской России. Ведь в Москве теперь располагалось не только правительство. Открылись посольства Афганистана и Ирана, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши. Появились пока неофициальные миссии и представительства Австрии, Норвегии, Швеции. Италии, Великобритании. И означало то не только выход из дипломатической изоляции, но и возобновление прежних торговых связей. Следовательно, появилась возможность заняться восстановлением экономики, пришедшей за шесть с половиной лет в полный упадок. Заняться немедленно, ибо страна оказалась на грани катастрофы. На грани гибели, несмотря на все победы Красной Армии.

Россия (вместе с Украиной и Белоруссией, Азербайджаном) всё ещё оставалась страной аграрной, отсталой, ибо не имела в нужном количестве сельскохозяйственных машин. У крестьян же, начиная с августа 1914 года, постоянно, не задумываясь о будущем, мобилизовывали лошадей. Для кавалерии, артиллерии, для доставки к передовой боеприпасов, подкреплений. Мобилизовывали правительства царское и Временное, «красные», «белые», «зелёные», националисты-сепаратисты, создававшие собственные вооружённые силы.

Нет лошадей – нельзя пахать. Но посевы сокращались не только поэтому. Принудительное изъятие зерна, и не только для армии, но и для городов, начавшееся до падения самодержавия, Керенский сделал вполне законным явлением. Объявил о введении продразвёрстки, направил в деревни первые продотряды. Те самые, что уже в ходе Гражданской войны почему-то стали олицетворять большевистский «военный коммунизм». Те самые экстраординарные меры военного времени, которые оказались присущи экономикам не только России, но и Великобритании, Франции, особенно – Германии и Австро-Венгрии.

Но там, в Европе, от непривычных (а потому и невыносимых для населения, но весьма эффективных для государства) мер, выразившихся ещё и в нормировании продуктов питания, смогли отказаться сразу после окончания военных действий. Всего через два-три года после их введения. В России же пришлось их применять как единственно возможные, неизбежные из-за продолжавшейся войны (теперь Гражданской), ещё два года. Те самые, что и стали роковыми.

К весне 1920 года у большинства русских и украинских крестьян не осталось не только лошадей, но и зерна для посева. Результат не заставил себя ждать. Десятки губерний страны, особенно Северный Кавказ и Поволжье, охватил голод. Основательно забытый за последние чуть ли не двадцать лет. Страшный. Заставивший все газеты ежедневно сообщать о нём под жуткой, по сути, рубрикой – «ГОЛОД».

Только тогда в Кремле поняли необходимость как можно быстрее отказаться и от продразвёрстки, и от продотрядов, и от запрета свободной торговли. Решительно отвергнуть казавшееся многим в руководстве большевистской партии идеальным переходом к коммунизму. К безденежным отношениям, к распределительной системе как к идеалу.

Столь же необходимым с приходом мира оказалось и иное. Пришло время восстанавливать пришедший в негодность транспорт, слишком долго бездействовавшие фабрики и заводы, шахты и рудники. А для всего того требовалось топливо. Нефть. Бакинская нефть. Та самая, которая, по мнению Сталина, находилась в опасности. Его оценка ситуации, сложившейся в Закавказье, выглядела на 23 ноября 1920 года таким образом:

«Первое… Армянских войск не стало, турки при желании могут занять всю Армению без труда, представитель Кемаля в Тифлисе Кязим-бей держит себя более чем подозрительно, причём, оккупация Армении происходит не без некоторого соглашения между кемалистами и Грузией с ведома и, может быть, согласия Антанты.

Второе… Турки уже теперь стараются завести связь с недовольными элементами Азербайджана, принимают петиции от последних и стремятся иметь общую границу с Азербайджаном, что особенно опасно теперь.

Третье… Нота турецкого правительства в ответ на нашу ноту о посредничестве говорит о наличии более чем уклончивой позиции турок.

Четвёртое… В Персии сосредотачиваются против Решта и Энзели несколько тысяч английских сипаев /индусов – солдат британской армии – Ю.Ж./ и идёт вообще большая подготовительная работа в направлении упрочения англичан в Персии, причём англофобский кабинет Персии сменён англофильским /вместо Мошир эд Доули премьером шах назначил Сепехдара Азама – Ю.Ж./.

Пятое… Мы стоим перед новой большой войною на юге Кавказа, организуемой Антантой при посредстве Грузии и, может быть, при нейтрализации Турции в лучшем случае, а в худшем – при союзе с Турцией против нас и прежде всего против большевистского Азербайджана.

Шестое. Как практический шаг, Орджоникидзе предлагает теперь же вклиниться между Турцией и Азербайджаном. Я считаю этот шаг в данную минуту рискованным ввиду отсутствия у нас железнодорожного сообщения с Эриванью, без чего мы не сумеем доставить продовольствие в Эривань как для населения, так и для армии. Соображения, что для такой цели может быть использовано шоссе Акохоба – Дилижан недостаточно, потому что двести тысяч пудов хлеба мы не сумеем гужем доставить в месяц, а Грузия едва ли пропустит наши транспорты в Армению. К тому же, я боюсь, что наше продвижение в сторону Эривани Грузия может объявить Казус Белли /поводом для войны – Ю.Ж./, и так как у нас в данную минуту не имеется на границе с Грузией достаточно сил, можем нарваться на скандал.