В «предпоследние» дни Стефан привел в порядок разрозненные страницы рукописи романа «Кларисса»{426}. В то время Шарлотта набирала четыре машинописные копии «Шахматной новеллы» по 63 односторонних листа, чтобы отправить их четырем независимым издателям. Первый тираж новеллы был опубликован Коганом в «Editora Guanabara» в сентябре 1942 года в Рио на португальском языке. Другая копия полетела в Нью-Йорк к Берман-Фишеру, третья в «Viking Press» Бенджамину Хьюбшу, тому самому, кто дал новелле название «Королевская игра». Четвертую копию получил в Аргентине Альфредо Кан. Рукопись увидела свет в издательстве «Pigmalion» на испанском языке скромным тиражом в 250 экземпляров. В том же 1942 году Кан подготовил испанский перевод книги «Вчерашний мир».

* * *

Двадцать первого февраля Альфред получил от брата письмо, в котором тот сообщал, что в настоящее время пребывает в добром расположении духа и готов продлить аренду дома еще на шесть месяцев, поскольку настоящий договор истекает через неделю.

Эта последняя горькая, «черная неделя» началась у Стефана примерно со среды, когда большую часть дня он курил на веранде и задумчиво смотрел на горы у черты горизонта, горы книг на столе, на фокстерьера, мирно уснувшего на потрепанном коврике. Разговаривать Цвейгу было не с кем, да он и не хотел ни с кем говорить. В эти душные дни и ночи он особенно много думал о тех своих коллегах, родственниках и друзьях, кому собирался писать, и даже кому-то начал составлять прощальные письма. На этих печальных страницах он не просто прощался с прошлым, но и хотел дать надежду на будущее, дать друзьям поручения, работу, ну и, конечно, поблагодарить за все былое…

Первым делом он подготовил письмо немецкому поэту Виктору Виттковски: «Уважаемый Виктор, я попросил моего друга и издателя Когана, чтобы он позволил Вам редактировать мои последние рукописи: две дописанные и одну незавершенную работу. Также я попрошу Вас хранить у себя копию моей автобиографии на случай потери экземпляра, что ранее был отправлен в Швецию. За своевременное выполнение работы я попрошу Абрахама Когана регулярно выплачивать Вам определенный гонорар. Я чувствую себя очень счастливым с момента моего решения, впервые с сентября прошлого года. Года, который разрушил мой мир. Мужества Вам. Вы ведь так молоды. Вы еще увидите, как волна угаснет».

Как угаснет «волна» Второй мировой войны, Виктору действительно довелось увидеть. Но что интересно, к работе над перечисленными в «завещании» рукописями он не будет допущен. До сих пор остается загадкой, на каком основании издатель Цвейга не выполнил воли покойного и, исходя из личных соображений, предоставил редактировать тексты Рихарду Фриденталю. Виктор неоднократно возмущался этим публично. Он, в самом деле, нуждался в тот период в заработке и, надо сказать, претендовал на него по праву. Многие газеты тогда обсуждали скандал. Например, 17 апреля 1942 года газета «Aufbau» перепечатала письмо Цвейга, адресованное Виктору. Дело получило резонанс и дошло до судебного процесса, в котором Виктор доказывал право на предоставление ему работы и оплаты. Не заручившись поддержкой ни со стороны правообладателей Цвейга, таких как Манфред Альтман, ни со стороны прессы и коллег (все выступили против), Виттковски так ничего и не получил – ни работы, ни гонораров. В 1960 году он покончит с собой в Риме при невыясненных обстоятельствах.

Второе письмо было отправлено в Нью-Йорк Рене Фюлоп-Миллеру. В этом грустном обращении Стефан рекомендовал другу читать «Опыты» Монтеня и процитировал отрывок: «Самая добровольная смерть наиболее прекрасна. Жизнь зависит от чужой воли, смерть же – только от нашей. В этом случае больше, чем в каком-либо другом, мы должны сообразоваться только с нашими чувствами. Мнение других в таком деле не имеет никакого значения; очень глупо считаться с ним. Жизнь превращается в рабство, если мы не вольны умереть»{427}. Ясно как божий день, что с позицией Монтеня Цвейг был в ту минуту полностью согласен.

Сердечное письмо получит и директор городской библиотеки Петрополиса Хосе Копка Фрос, с которым он несколько раз встречался: «Я не имею здесь моей обширной библиотеки. Этого самого необходимого инструмента для работы мне не хватало в течение многих лет. В новом доме у меня есть всего несколько книг, которыми я постоянно пользовался. Но я буду счастлив, если Ваша прекрасная библиотека поможет другим, которая для меня самого была такой полезной и которая демонстрирует Ваше особое уважение и Вашу любовь к книгам и письмам. Пусть она продолжает расти и развиваться и давать другим такое же удовольствие, как и мне».

Мы обещали рассказать, как Цвейг позаботился о четвероногом друге, и упоминание о песике как раз встречается в письме, адресованном хозяйке дома Маргарите Банфилд: «Мне очень жаль, но мы приняли другое решение, чем вновь арендовать ваш красивый дом. Вы и представить себе не можете, какая меня настигает усталость в мои шестьдесят, живя без собственного дома, неприкаянно всюду блуждая. Небольшие расходы по дому (в том числе на телефон), заработную плату для садовника и горничной оплатят исполнители завещания (Самуэль Маламуд или Абрао Коган). Еще я отдал приказ, чтобы некоторые предметы из моей одежды были переданы этим честным и добрым людям. Людям, которые сделали мое пребывание в вашем доме еще более приятным. Уважение вашему мужу и вашим мальчикам. А с Плуки мои исполнители спросят и решат, хотите ли вы его оставить у себя. Сообщите им. Я знаю, что Плуки было бы хорошо проводить время с вашими мальчиками».

Двадцать второго февраля были подготовлены письма для Зигфрида Бургера, семейной пары Шеффер в Кротон-на-Гудзоне, Альфредо Кана в Буэнос-Айрес, для Жюль Ромена в Мехико. В Нью-Йорк полетело письмо Берман-Фишеру, были отправлены послание мэру города Петрополис Кардозо де Миранде и совместное письмо Когану и юристу Самуэлю Маламуду: «Мой дорогой друг. Прежде всего, хочу поблагодарить Вас за ту доброту, которую Вы проявляли ко мне, и попросить у Вас прощения за все огорчения и неприятности, которые я причиняю Вам своей смертью. Вы знаете, какую усталость от жизни испытывал я с тех пор, как потерял свою родину, Австрию, и не мог обрести истинную жизнь в работе, живя кочевником и чувствуя, что старею – больше от внутренних страданий, чем от возраста. В закрытом ящике Вы найдете итоговые завещания и распоряжения. Адвокат Самуэль Маламуд, я надеюсь, возьмет на себя решение всех правовых вопросов. По моей воле (и воле моей жены) я разрешаю ему и Вам быть исполнителями завещания по всем вопросам в Бразилии. Я попрошу Вас отправить все письма авиапочтой как можно скорее. И я благодарю Вас от всего сердца за Вашу добрую дружбу. Желаю всего наилучшего Вам, Вашей