том, как приедет домой, намешает «Манхеттен» и завалится в кресло в компании какого-нибудь юмористического шоу. По приезду он обязательно позвонит Дороти; они поговорят и его мысли окончательно успокоятся. Ему это было нужно. Отогнать одну особенно назойливую мысль; она мелькает как разделительные полосы на темном асфальте. Вжух! Вхуж!

Камера.

С дефектной линзой. Она преломляет что-то в пространстве (и времени?) раскрывая вероятные вероятности. Сквозь трещины старинного, неведомо, когда сотворенного символа существами могущественнее самих звезд, указывает путь в самую суть неизвестного и неожиданного.

Камера не выходила из головы детектива. Время отбегало к отметке в восемь вечера. Аларик знал, что в камере хранения сегодня дежурит Джеффри Тоун. Они служили в патруле примерно в одно и то же время. Аларик Кук, отставной и почетный детектив не сомневался, что его голос кое-что еще значит для многих копов в Бостоне. Но пользоваться этим не хотел. Точнее приберегал это на более веский случай. Тоун конечно может упереться — все-таки пускать посторонних в хранилище улик серьезное служебное нарушение; с другой стороны, он — Аларик Коллинз Кук — не абы кто.

Аларик сомневался до самой Кросс-стрит: от нее до департамента рукой подать. Дело казалось не столь существенным. Не говоря уже обо всем остальном. И Аларику действительно хотелось поскорее начать о нем забывать. И все же… Это как игра в «верю/не верю». Если линза в камере будет соответствовать описанию Рича — это развеет все сомнения относительно реальности произошедшего! Но Аларик даже себе не мог толком сказать, чего он хочет больше — чтобы это оказалось правдой, или осталось чем-то необъяснимым.

Пропустив мимо сигнал зеленого света светофора Аларик выкроил себе еще минутку на размышления.

А еще через семь он уже звонил Джеффри Тоуну. Тот согласился выйти ненадолго — пропустить сигаретку.

Половину первой сигареты они обменивались любезностями, типа «как жена? каково Аларику после отставки? не хочет ли сам Джефф, пока еще возраст позволяет попробовать пройти экзамены на детектива?» и все в таком духе.

Аларик постарался как можно мягче изложить суть своей просьбы. Когда он ее озвучил Тоун аж покраснел и закашлялся, с натугой выплевывая сигаретный дым как какой-нибудь поломанный автомобиль с неисправной выхлопной трубой.

‒ Почему тебя интересует именно эта вещь? ‒ Джефф сделал прерывистый вдох и сунул сигарету обратно в рот.

‒ Хочу кое в чем убедиться. Это не официально, но чрезвычайно важно, Джефф. Ты меня знаешь, никто ничего не узнает. Меня тут и не было считай, ‒ Аларик развел руками, ‒ сейчас я добавляю в стаканчик вишенку и лед и усаживаюсь в кресло.

‒ Прости старик, но именно эту просьбу я выполнить не могу.

‒ Да брось! Я знаю, что ты можешь мне помочь. Если ты переживаешь о камере наблюдения не беда, скажу, что хотел удостовериться, что все улики по делу Ннамди в целости и сохранности. Давай Джефф, мне правда важно взглянуть на камеру Полсона.

Джефф прикурил новую сигарету. Ему потребовалось пять затяжек чтобы принять решение. Он огляделся по сторонам, затем подошел к Аларику почти в плотную и низким, хриплым шепотом просипел:

‒ Камера по делу Полсона пропала, Рик. Прямо из хранилища. ‒ Он отстранился, и выпуская дым продолжил, ‒ и я рад, что это произошло не в мою смену.

‒ Кто был…

‒ ОВР уже проделали всю работу. Офицер Брук обвинен в нарушении не был. На камерах слежения ничего не оказалось. Улика просто исчезла. Записи по ней есть, программа в компьютере цела, а самой камеры нет.

‒ Чеееерт… тут небось дурдом начался.

‒ Не, не похоже. Как только пропажа вскрылась прикатили люди из прокуратуры и почти сорок минут мурыжили капитана. Он велел всем держать язык за зубами. Не то чтобы я одобрял подобное поведение, но понять капитана могу. Как и прокурора.

Аларик спорить не стал. Не то чтобы пропажа фотокамеры сулила Полсону освобождение, но все же узнай про это газетчики дело парня превратилось бы в затяжной цирк.

‒ Подробностей ты не знаешь? ‒ Аларик сделал последнюю попытку зацепиться хоть за что-нибудь.

‒ Не, ‒ Джефф покачал головой выбрасывая сигарету в урну.

Они попрощались.

Джеффри отправился на пост; Аларик домой.

Кто выкрал камеру Аларик и так знал. Хорошо бы было бы убедиться, но тут и так слишком много этих «бы».

И провернуть такое дельце мог только либо кто-то со связями (а таковых причастных к делу Тимоти Полсона не было), либо кто-то из своих. Но тоже мало вероятно. Пропажа улики никак не повлияет на ход дела; да, бросит тень на департамент, но и только. Волокита затянется, но финал будет тот же — пожизненное заключение. Да и то при условии, что ФБР из Нью-Йорка подтвердит подлинность фото (разумеется так и будет), и значит Полсону при любом раскладе крышка. Пожизненное заключение при его состоянии ровняется смерти. Аларик вспомнил отсутствие всего в глазах молодого человека.

Уже будучи дома и смешивая себе вечерний коктейль Аларик в последний раз обратился к делу Полсона и их разговору с Ричем.

Последнее, о чем тогда подумал Аларик, так это о том, что Ричу стоит внести в свою рукопись еще один факт.

Это Пхукунци загадочным образом выкрал камеру с линзой из полицейского хранилища улик. Эксперимент закончен. Предмет, сломавший жизни семерым людям, проявил себя поистине злобно. «Злое искусство» — так сказал Рич.

Допивая коктейль, Аларик уже набирал флоридский номер их дома. С каждой нажатой цифрой он отстранялся от дела Полсона.

Голос жены вернул ему приятное самочувствие.

КОНЕЦ.

________________________________________________________________

ЭКСПЕРИМЕНТЫ ДОКТОРА АРТУРА

Часть I

Агата

Весна, 2023 год.

Пригород Лондона.

Церковь Святого Михаила находилась по мнению местных жителей в самом живописном месте их небольшого провинциального городка. Небольшое здание в классическом английском стиле, из темно-красного кирпича с разноцветными витражными окнами и высокими створчатыми дверями было открыто для всех прихожан круглые сутки. Кроме двух вторников в месяц, когда Пастор Янг покидал свою обитель, отправляясь навестить своего духовного друга в Хай-Гейтс, что находился километрах в семидесяти от церкви.

Маленькая церквушка пастора Янга стояла на возвышение не большого холма, к которому вела аккуратная асфальтированная дорожка, посреди зеленой подстриженной травы. Вокруг холма возвышались древние ели, посаженные примерно лет сто назад Преподобным Густавом, еще в те времена, когда вместо городка была только маленькая деревушка. Эти гигантские, пышные деревья с могучими стволами напоминали жителям о вечности, стойкости и о том,