– Дело не в нас, а в ней, – хладнокровно ответила Брид, хотя глаза ее искрились от возбуждения. Силы быстро возвращались к юной жрице. Она обняла Каспара и притянула его к себе. Он ответил ей таким же нежным объятием и поцеловал в щеку. – Спар, ты все-таки сумел, ты сделал это! Ты нашел ее!

Но усилие истощило Брид, и она снова рухнула на подушку.

Сын барона не очень-то разделял все эти восторги. Скорее, он ощущал себя каким-то осиротевшим, обворованным: у него забирали его дитя. Но времени горевать сейчас не было. Где же отец? Нужно собрать людей и мчаться Халю на выручку.

Он направился к лагерю и наконец увидел изможденного старика, что торопливо хромал навстречу. Не веря глазам, Каспар уставился на дряхлого доходягу: вот тот остановился, пошатываясь, и принялся откашливаться и отхаркиваться, выплевывая в ладонь сгустки крови. Под взглядом юноши несчастный весь закостенел и поднял голову.

– Отец! – вскричал молодой воин в тревоге.

Вид отца привел его в ужас. До чего же барон постарел! Поседевшие волосы, ввалившиеся глаза, мертвенно-бледная кожа, болезненная худоба.

Бранвульф стиснул руки сына.

– Спар, мой мальчик! – Он снова закашлялся и стиснул зубы, пережидая приступ. Глаза его обшаривали лицо сына, он все крепче сжимал его. – Ты дома, теперь мы все спасены. Торра-Альта спасена. Ведь у тебя же Некронд. Он ведь у тебя, правда? Скажи мне, что он у тебя, а не попал в руки врага.

Лицо барона исказилось от тревоги.

Каспар кивнул.

– Да, отец, он у меня, но… Бранвульф хлопнул его по спине.

– Расскажешь мне все, как войдем в дом.

– Но, отец, что с тобой случилось? – не удержался Каспар, когда барон тяжело оперся ему на плечи. Тот жестом заставил его замолчать.

– Ни слова, Спар, не позорь меня. Хвала Великой Матери, ты жив и вернулся домой. Спар, мальчик мой!

Дрожащими руками он обнял свое единственное дитя.

Каспар прижался к тому, кого привык считать средоточием силы, и внутренне ужаснулся: так хрупки стали кости иссохшего тела, так хрипело в груди барона при каждом вздохе. Несколько мгновений отец и сын стояли, обнявшись.

Опираясь о плечи сына, барон побрел в главный зал манора Бульбака.

– Кто-нибудь, принесите моему мальчику эля. Спар вернулся!

Юноша заботливо усадил отца в кресло перед очагом.

– Отец, у меня тяжелые вести. Халь…

– Знаю. – Трясущиеся руки Бранвульфа сильнее стиснули руку сына. – Кому-то надо было идти. Мы думали, если запереть хобгоблинов в каменоломне, нам удастся незаметно проникнуть в замок. Но мы не знали о трех огромных драконах, что прячутся уже за стенами крепости. А когда узнали, было уже поздно. Сперва они казались лишь туманными призраками, но прямо на глазах обрели плоть и выдували вполне настоящее пламя. Халь отдал жизнь понапрасну.

– Нет, отец. Ты не все знаешь! Халь жив. Там оказались горовики! Я вызвал горовиков. Они стали трясти землю, так что стены каменоломни обвалились и придавили хобгоблинов.

– Так где же он?

Бранвульф требовательно ухватил Каспара за плечо и вопросительно заглянул ему в глаза, точно рассчитывал обнаружить Халя именно там.

Юноша покачал головой.

– Горовики утащили его в глубь своих пещер, и я не смог вытащить его оттуда.

– Не понимаю, Спар. Так он жив или нет?

По залу разнесся пронзительный крик. Брид кое-как выбралась из постели и, сгибаясь в три погибели, держась за стулья и стены, шла к Каспару.

– Брид, нет! Тебе нельзя так напрягаться, – взмолилась Керидвэн, пытаясь ласково увести раненую обратно в постель.

– Халь! – отчаянно кричала Брид. – Халь! Где он? С противоестественной силой она добралась-таки до юноши и вцепилась ему в куртку.

– Где Халь?

– Под Желтыми горами, в плену у горовиков, – просто ответил он, поддерживая ее.

– Вытащи его оттуда! – завизжала Брид. – Пусти в ход Некронд!

Оттолкнув его руки, она яростно замолотила кулачками по груди юноши.

– Не могу, – ровным голосом ответил он, делая шаг назад и чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

Бранвульф вскочил на ноги.

– Ты должен! Я приказываю тебе. Пусти в ход Некронд! Освободи Халя и спаси Торра-Альту. Пока мы тут с тобой тратим время на разговоры, в замке гибнут люди.

– Не могу, – повторил Каспар.

В голове у него царило смятение. Где взять сил, чтобы противостоять тем, кого он любил и уважал больше всех на свете?

– Воспользуйся им! – загремел от дверей король Дагонет. – Они схватили мою дочь. В твоей власти вернуть мне дочь!

В комнату шагнул Кеовульф.

– Спар, ты должен сделать это, – сдержанно произнес он. – У них Кибиллия и мой сын.

– Это будет означать конец для нас всех, – тихо промолвил юноша. – Если я хотя бы попробую, Гвион завладеет моей душой, а вместе с тем и Некрондом.

– Гвион? – медленно спросила Керидвэн, подхватывая Брид.

Каспар кивнул. Сейчас для него все было очевидно.

– Он вырвал у меня клок волос. – Он показал на ссадину. – Понимаете? Он похитил частицу меня и держал ее в Иномирье. И благодаря своему черному искусству манипулировал моими снами, влияя на мои поступки. Когда я пускаю в ход Некронд, он подпитывается его силами и использует магию на свои цели.

– А теперь, Спар, послушай-ка хорошенько, – с подчеркнутым терпением произнес Бранвульф. – Ты устал, ты много натерпелся, но самое главное то, что Некронд все еще у тебя. Ты можешь спасти Халя и прогнать драконов. Отослать их в Иномирье. Подумай о Хале, подумай о наших людях.

Юноша покачал головой.

– Я не трус. Я ради них все, что угодно, сделал бы, но вы должны понять. – Он прижал обе руки к голове, отчаянно подыскивая слова, которые бы всех убедили. – Каналы магии искажены. Я пытался воспользоваться ими и сам попал в Иномирье, чуть было не остался там навсегда.

Он оглядел обращенные к нему лица. Ничего-то они не поняли. Да и не в силах понять. Остается… остается лишь один способ избавиться от Гвиона. И, кажется, Каспар знал, что это за способ.

– Отдай Некронд мне! Если есть еще шанс, что Халь жив, я должна вытащить его, – потребовала Брид. Голос ее ранил, как бритва.

Отстранив девушку, Каспар собирался уже повторить все заново, как вдруг в зале потемнело. Только теперь, когда наступила мертвая тишина, юноша осознал, сколько шума доносилось от лагеря. Все в зале припали к окнам. Каспар едва мог дышать, он замер, весь обратившись в слух. Жуткий рев, похожий на гул пламени в открытой топке, сотряс воздух и сменился воплями боли и ужаса.