– Морригвэн! – взвыл бестелесный голос. – Морригвэн! Она всегда любила только мою сестру. Она никогда не любила меня!

Вой превратился в вопль ярости, затем в глухое рычание. Руки – человеческие руки! – схватили Каспара за горло, разрывая воротник, а звериная морда с острыми кривыми клыками рвалась к лицу.

Юноше не хватало воздуха даже кричать. Челюсти человека-волка смыкались на его горле. Несчастный только и мог, что яростно молотить врага зажатым в руке лунным камнем, но он быстро слабел, взор заволокла кровавая пелена. Каспар из последних сил отбивался и вырывался, но понимал, что вот-вот потеряет сознание – а следом и саму жизнь. Пальцы, сжимавшие лунный камень, разжались. Юноша ощутил победную радость врага. Но тут волк замер.

Лунный камень со слабым стуком упал на пол, мягкое мерцание померкло. Мир снова сделался темным, немым и неподвижным. Торра-альтанцем овладело оцепенение, полное безучастие ко всему. Он проиграл.

Внезапно уши его наполнил оглушительный рев, подобный гулу водопада. Голова просто раскалывалась, к горлу подступала тошнота – но все это означало, что он еще жив. Боль – чудесно, тошнота – замечательно! Еще жив!

Сжавшись в комок, он отшатнулся от жуткого рева, но вдруг осознал, что это всего-навсего звук его же собственного срывающегося, натужного дыхания.

Волчье тело Гвиона больше не прижимало Каспара к стене. Он снова мог двигаться! Поднеся руку к горлу, юноша ощупал рваную рану, пальцы мгновенно намокли в крови. Оценивать всю тяжесть раны он не осмелился. В пещере снова было совершенно темно, и из этой тьмы раздавались какие-то хрипы, визг, шум борьбы. Пронзительно взвыл волк, но этот вой оборвался коротким тяжелым ударом каменной палицы, проломившей ему череп. И снова воцарилась тишина, гнетущая тишина мглы.

Ощупью оторвав от края рубашки длинную полосу, Каспар в меру сил перевязал шею. Вокруг веяло невыразимым холодом и смертью. Он до того обессилел, что когда вокруг пояса у него сжались холодные руки, лишь вздрогнул. Все в той же беспросветной тьме Каспара потащили куда-то наверх, заслоняя ему голову, чтобы уберечь от ударов о низкие своды пещеры.

– Быстрее! Быстрее! Сюда! – успокоил пленника низкий рокочущий бас.

Скалы затряслись, начали рушиться, и Каспар увидел пробивающийся сквозь клубы пыли слабенький лучик света и смутные очертания двух огромных серых ножищ и приземистого круглого туловища.

– Перрен! Ты все же пришел! – воскликнул он, но призрачное видение уже таяло.

Широкая рука взметнулась в прощальном жесте, глухой голос казался дальним шелестом:

– Отнеси Некронд к твоей матери, пока еще не слишком поздно!

Когда все затихло, Каспар бросил взгляд на узкий лаз наверх, что разверзся в неровных сводах пещеры. С трудом, медленно, беглец полез по нему, истерзанными пальцами цепляясь за каждую трещинку в скале. В голове царило полное смятение, водоворот самых разных чувств. Несмотря на усталость и боль, юноша знал: раны только поверхностные, волк не задел крупных кровеносных сосудов – иначе все закончилось бы в считанные секунды. Но Каспар был жив, а тяжкий груз его ноши давил сильнее, чем когда-либо прежде.

– Я должен вернуться домой, – вслух произнес он. Невыносимо оставлять Халя здесь – но сейчас, в одиночку, ему ничем не поможешь. Только бы тот знал: Каспар ни за что не бросит его на произвол судьбы и вернется с помощью как можно скорее.

Обломав все ногти, торра-альтанец кое-как выполз из норы и перекатился на спину, подставив лицо ласковому солнцу.

Лошадь. Где его лошадь? Спотыкаясь, пошатываясь, юноша поднялся на гребень холма и огляделся по сторонам. В каменоломне царила полная тишина, в воздухе стояла отвратительная вонь раздавленных и разлагающихся хобгоблинов. На их тела не польстились бы даже вороны и стервятники. Наконец Каспару удалось разглядеть золотую вспышку, которая не могла быть ничем, кроме блеска солнца на гладкой спине одного из скакунов Талоркана.

Очень не скоро беглец сумел-таки добраться до лошади. При его приближении та тихо заржала и легко понесла своего измученного седока через Желтые горы и дальше, по лесистой равнине, к манору Бульбака. Почти не видя ничего вокруг, Каспар промчался по полям и остановился перед закрытым воротами. Вокруг руин замка, теснясь к стенам манора, выстроились разноцветные шатры, но не зрелище сбирающегося войска заставило юношу притормозить. Из ближайшего леска к нему бежал во весь дух Папоротник, а за ним поспешали Придди с Изеллой.

– Что вы здесь делаете? Я же велел вам отнести Изольду моей матери, – упрекнул Каспар.

– Да, но я боялся показаться им на глаза с известием, что ты вновь исчез – теперь, когда ты так им нужен. Вижу, ты не сумел выручить Халя, – жалким голосом ответил лесик.

Молодой воин покачал головой и взволнованно потянулся к Изольде. Обняв и поцеловав малышку, он положил ее в перевязь и двинулся к воротам. Папоротник, Придди, Пеннард и Изелла шли за ним по пятам, а Трог заливался лаем впереди.

– Стойте! Именем короля, стойте! – раздался возглас из сумрака.

Усталый солдат наставил пику прямо в грудь фыркающей лошадке Каспара. Глаза же часового так и прилипли к Изелле. Каспар тронул коня.

– Посторонись, не то не успеешь даже вздохнуть.

– У меня приказ. Я…

– Посторонись и проводи меня к барону Бульбаку, – прорычал юноша.

Он мог сейчас думать лишь об одном: Халю нужна помощь!

Ошеломленный часовой потрусил по полям, между шатрами. Повсюду возле костров спали беспокойным сном, часто вскрикивая и стеная, израненные, измученные солдаты. Среди них сновали женщины с бинтами и кувшинами воды. На всем лежала унылая печаль обреченности. У Каспара сжалось сердце, к горлу подкатил комок.

– Что тут произошло? – спросила Изелла.

– Битва, – уверенно отозвался молодой воин, огромными глазами обегая лагерь.

В ближайшем шатре надрывно кричал раненый, другой, кожа которого вся облезла и пошла пузырями от ожогов, лежал на носилках рядом, а вокруг беспомощно плакали женщины. Поодаль лежали, ожидая погребения, груды обугленных тел.

– Они умирают, – скорбно произнесла Изелла.

Каспар уже практически ничего не воспринимал. Отчаянно болела голова. Сгорая от нетерпения узнать, что с его родными, он галопом поскакал к манору, разметая в сторону всех на своем пути – люди в страхе кричали, уворачиваясь от стремительного золотого вихря.

Разгромленное войско! Каспар мгновенно понял, что это не торра-альтанцы. Никакие не воины, а честные пахари и земледельцы, которых сдернули с полей и всунули в руки мечи. Объятые паникой, они дрожали и разбегались, крича о демонах, дьяволах и драконах.

Каспар заколотил кулаком в дверь манора. Стражники были слишком напуганы его появлением, чтобы преградить путь.

Юноша знал: его мать здесь, внутри. Каким-то непостижимым образом у него развилось чувство, безошибочно сообщавшее ему, что Керидвэн рядом. Но ведь была такая страшная битва. Как там отец? Слуги впустили нежданного гостя в дом, и молодой дворянин, не думая о своих спутниках, которые изрядно отстали, бросился в главный зал, откуда доносились отзвуки горячих споров.