У его воскрешения нашлись зрители. Конечно же, Доротея. И двое незнакомцев. Один из них, голос которого раздался первым, стоял у самых дверей. Внешность обыкновенная, разве что брови и ресницы настолько бледны, что почти незаметны. Рядом – его спутница с внешностью, полностью разделявшей достойную сожаления неприметность мужчины.

– Дорогая, помоги ему, – попросил он, и незнакомка послушно наклонилась к Гарри. Оказавшись неожиданно сильной, она рывком поставила детектива на ноги. Во время жуткого сна его вырвало, и он чувствовал себя грязным, смешным и нелепым.

– Что за чертовщина здесь приключилась? – спросил Гарри, когда женщина повела его к креслу.

Он сел.

– Вас пытались отравить, – сказал мужчина.

– Кто?

– Валентин, кто же еще.

– Валентин?

– Он сбежал, – вступила в разговор Доротея. Ее била дрожь. – Просто исчез. Я услышала, как вы зовете меня, поднялась сюда и нашла вас на полу. Я решила, что вы задыхаетесь.

– Теперь можно не волноваться, все в порядке, – сказал мужчина.

– Слава богу, – сказала Доротея, явно успокоенная его бесцветной улыбкой. – Это адвокат, о котором я вам говорила, Гарри. Мистер Баттерфилд.

Д’Амур вытер рот и проговорил:

– Рад познакомиться.

– Давайте все спустимся вниз, – предложил адвокат, – и я рассчитаюсь с мистером Д’Амуром.

– Я в полном порядке. И не в моих привычках принимать гонорар, пока работа не закончена.

– Но она закончена, – сухо возразил Баттерфилд. – И мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Гарри бросил взгляд на Доротею. Та отщипывала сухие листочки с ветки антуриума.

– Согласно контракту, я должен оставаться у тела…

– Приготовления к кремации закончены, – на грани любезности разъяснил Баттерфилд. – Не так ли, Доротея?

– Посреди ночи? – возразил Гарри. – Вам разрешат кремацию не ранее завтрашнего утра.

– Благодарю вас за помощь, – сказала Доротея. – Но теперь, когда мистер Баттерфилд вернулся, я могу быть уверена, что все будет в порядке. В полном порядке.

Адвокат обратился к своей спутнице:

– Не будешь ли ты так любезна поймать мистеру Д’Амуру такси? – а затем, повернувшись к Гарри: – Нам бы очень не хотелось отправлять вас пешком по ночному городу, не так ли?

Пока они спускались по лестнице и внизу, пока Баттерфилд рассчитывался, Гарри не оставляла надежда, что вот-вот Доротея возразит адвокату и попросит его остаться. Однако у хозяйки не нашлось даже словечка на прощание, когда его выпроваживали из дома. Заработанные двести долларов – более чем достаточная компенсация за несколько часов бездействия, но Гарри был бы счастлив сжечь банкноты за одну лишь тень огорчения на лице Доротеи по поводу их расставания. Увы, ничего подобного на ее лице он не разглядел. По собственному опыту он знал, что его израненному самолюбию теперь понадобится как минимум двадцать четыре часа, чтобы прийти в себя от такого вопиющего безразличия.

Д’Амур вылез из такси на углу Третьей авеню и 33-й улицы и отправился в бар на Лексингтон-стрит, где, как он знал, можно будет отрешиться от всех своих мечтаний, взяв полбутылки бурбона.

Близился второй час ночи. Улица была пуста, если не считать его самого и эха шагов, ему не принадлежавших. Он завернул за угол и стал ждать. Несколько секунд спустя из-за того же угла вынырнул Валентин. Гарри ухватил его за галстук.

– А хороший узелок. – Он дернул Валентина на себя, едва не сбив с ног.

Тот даже не пытался сопротивляться.

– Вы живы… Слава богу! – выдавил Валентин.

– Да уж не вашими заботами. Что за гадость вы мне подмешали?

– Ничего я не подмешивал, – удивился Валентин. – С какой стати?

– Тогда каким образом я очутился на полу? И как объяснить бредовый сон?

– Баттерфилд, – ответил Валентин. – Это он вас опоил, вот вам и мерещилось, поверьте мне. Я запаниковал, как только услышал, что он в доме. Конечно, мне следовало бы предостеречь вас, но я точно знал: если сейчас же не унесу ноги, то не унесу их никогда.

– Вы хотите сказать, что он мог убить вас?

– Не лично меня, но… Да, это так. – Гарри недоверчиво смотрел на Валентина. – У нас с ним старые счеты.

– Ну, так он вас ждет не дождется. Я слишком устал от всего вашего бреда. – Д’Амур отпустил галстук, развернулся и пошел прочь.

– Постойте… – Валентин догнал его. – Знаю, там, в доме, я был с вами не слишком любезен, но вы должны понять: дело может обернуться трагедией. Для нас обоих.

– Вы, кажется, говорили: «Все кончено, кричи не кричи»…

– Думал, что кончено… Думал, всё на мази… А потом приехал Баттерфилд, и до меня дошло, каким же я был наивным. Они не дадут Сванну покоиться с миром. Ни сейчас, ни потом. Нам надо спасти его, Д’Амур.

Гарри остановился и внимательно вгляделся в лицо Валентина. «Встретишь такого на улице, – размышлял он, – и ведь не подумаешь, что псих».

– Баттерфилд поднимался наверх? – спросил Валентин.

– Поднимался. А что?

– Не помните, подходил он к гробу?

Гарри покачал головой.

– Хорошо, – вздохнул Валентин. – Значит, защита еще не взломана, и это дает нам небольшой выигрыш во времени. Сванн был превосходным тактиком. Но ему случалось бывать беспечным. На этом они его и подловили. Элементарная беспечность. Сванн знал, что за ним охотятся. Я так ему и говорил: надо немедленно прервать гастроли и вернуться домой. Какое-никакое, но все же убежище…

– Вы считаете, это убийство?

– Боже правый! – Валентин всплеснул руками, поразившись словам детектива. – Ну, конечно же!

– Выходит, он пренебрег спасением, так? Человек-то погиб.

– Погиб, да. Пренебрег спасением? Нет.

– А с чего это вас прорвало? Вы со всеми так откровенничаете?

Валентин опустил руку на плечо Гарри и с неподдельной искренностью воскликнул:

– О, что вы! Я никому не доверяю так, как вам.

– Довольно неожиданно, – удивился Гарри. – Могу я поинтересоваться, почему?

– Потому, что вы по горло во всем этом… Впрочем, как и я сам.

– Лично я – нет, – возразил Гарри, но Валентин не обратил внимания на отказ и продолжил:

– На данный момент нам неизвестно, сколько их. Возможно, они просто подослали Баттерфилда, но я думаю, это маловероятно.

– Кто «они»? Кто подослал Баттерфилда? Мафия?

– Нам немного повезло, – сказал Валентин, выудив из кармана клочок бумаги. – Сванн был с этой женщиной. В тот вечер в театре после выступления. Возможно, она имеет представление об их силе.