— Хорошо. — Райшед осторожно двинулся к ее клетке. — Отойди назад.

Ногой в тяжелом сапоге он со всей силой ударил по замку — один раз, другой и, выругавшись, третий. Возможно, для женских пальцев этот грубый замок был достаточно прочен, но он не устоял перед бешеной атакой Райшеда. И замок, и дверца искривились, и мой возлюбленный рывком открыл клетку. Женщина схватила свою дочурку за руку и, поскальзываясь на испражнениях, выбралась из своей тюрьмы.

Шив караулил у двери.

— С какого расстояния твое Высшее Искусство позволит тебе связаться с родней?

Эльетиммка тупо посмотрела на мага.

— Твое знание. — Я вспомнила Горное слово для эфирных заклинаний Шелтий. — Истинная магия.

Лицо женщины прояснилось и тут же скорчилось в гримасе.

— У вас нет ничего поесть? Я жутко голодна.

Я собиралась сказать, что у нас нет времени обедать, когда Райшед вытащил из своей сумки лепешку, начиненную козлиным мясом.

— Пожалуйста, госпожа моя, — предложил он с учтивостью, вмуштрованной в него годами службы Д'Олбриоту.

— Я теперь ничья госпожа, добрый господин. — Женщина криво улыбнулась и набросилась на еду с далеко не изысканной жадностью. — Просто Фрала Шернасдир.

— Выпустите нас, — настойчиво потребовала бабка. — Если мы соединим руки, то сможем работать вместе!

Пока Райшед освобождал старуху, я отомкнула замки клетки одной из сестер Фралы. Когда я распахнула дверь, женщина сжала мою руку.

— Гислин Шернасдир будет благодарна тебе до конца жизни. — В ее пылких словах звучала официальность, плохо соответствующая ее испачканному зеленому платью и чумазому лицу.

— Не за что.

Я двинулась к следующей сестре, которая в отчаянии гремела решеткой. Райшед тем временем освободил двух девушек. Они бросились друг к другу в объятия и замерли, дрожа.

— Соберитесь с мыслями, — рявкнула бабка. — Забудьте вашу боль и ваши животы и сосредоточьтесь на главном.

Ну конечно, поняла я запоздало. Олрет держал их в этой грязи не просто из мести. Он хотел, чтобы физические неудобства ослабили их способность творить Высшее Искусство, а еще лучше — совсем ее подавили. Я порылась в своей котомке в поисках еды, припрятанной там Греном, и поделила ее между Гислин, ее сестрой и их дочерьми.

Райшед отдал старухе помятый кусок колбасы и снял с пояса бутылку с водой.

— Шив…

Маг нетерпеливо махнул рукой.

— Кто-то поднимается по лестнице. — Он спрятался за дверью, наблюдая в щелку у петель.

Женщины окаменели, забыв про еду. Райшед прижался к стене возле открытого проема и поднял меч.

— Шив, ты можешь ее запереть?

Настойчивый свист пронзил напряженную тишину.

— Нет, подожди. — Я оставила свои последние дротики в сумке. — Это наши.

Райшед что-то зло пробормотал. Шив не закрыл дверь, и я быстро выглянула наружу. Сорград и Грен бежали по коридору с противоположной лестницы. Каждый нес на плече узел с вещами, сжимая в свободной руке кинжал.

— Сюда! — Я поманила их внутрь, и братья сбросили свою ношу, которая приглушенно звякнула.

— Нашли время красть! — рассердилась я.

Сорград невинно поднял брови. В его голубых глазах не было ни капли раскаяния.

— Тебе не нужны келларинские артефакты? — Узорчатая ткань упала в сторону, открывая блеск древней стали и медной оковки рукояти кинжала. — Возможно, последние, которых вам недостает?

Грен тоже ухмылялся.

— Все, что не понадобится Гуиналь, наше, запомните.

— Ты выделишь мне долю, или я тебе уши оторву. — Я невольно улыбнулась, пока не увидела кровь на клинке Грена. — Кого ты убил, чтобы это добыть?

— Никого, — запротестовал оскорбленный горец. — Это кровь мельника. Сиделка чуть не описалась и унеслась как ошпаренная.

— Я догадался, что Олрет спрятал ценности в той комнате, где лежит его сын, — ответил Сорград на невысказанный вопрос Райшеда, подбивая воина на какую-нибудь резкость.

Грен уже отбросил эту тему и повернулся к женщинам, которые с живым любопытством смотрели на братьев.

— Сударыни, мое почтение. — Он низко поклонился им, затем подмигнул мне. — И зачем мы так старались вымыться?

Райшед думал о более важных вещах.

— Шив, вытаскивай нас отсюда.

Прежде чем маг успел ответить, старуха поперхнулась колбасой.

— Олрет идет, — задыхаясь, промолвила она.

Три ее дочери мгновенно соединили руки. Фрала стояла в центре.

— Быстрее. — Гислин настойчиво поманила свою дочь и племянницу.

Бабка проковыляла к другому концу шеренги, а маленькая девочка спрятала лицо в юбках Фралы.

— Придется рискнуть, — сжал челюсти Шив.

— Нет!

— Гуиналь? — Я знала, что барышни здесь нет, но не удержалась и огляделась по сторонам.

— Что? — Райшед и Шив уставились на меня так, словно я потеряла рассудок.

— Ливак, это я.

Я снова услышала голос дворянки, но, судя по растерянным лицам окружающих, я была единственной, кто его слышал.

— Не позволяй Шиву творить никакую магию, — торопливо продолжала барышня. — Олрет его убьет.

— Никаких чар, Шив. Гуиналь говорит, никаких чар. — Я изо всех сил пыталась одновременно слушать ее и говорить. — Узара гадает на нас, а Гуиналь творит свое Высшее Искусство через его чары.

— Как они это делают? — Шив был заинтригован.

— Это не может подождать? — Я бросила на него свирепый взгляд. — Просто запомни, тебе нельзя творить никакую магию без защиты Высшего Искусства, иначе Олрет тебя убьет!

— Мечи убьют нас куда быстрее. — Сорград стоял у двери, Грен рядом с ним. — Сюда идет полкогорты, не меньше.

Топот кованых сапог зловещим эхом раздавался на каменной лестнице.

— Закройте дверь, — приказал Райшед. — Кто-нибудь из вас, заприте ее. — Он махнул мечом в сторону женщин.

Лязгнули засовы, и я сосредоточилась на далеком голосе Гуиналь.

— Я должна поговорить с адептами, которых ты нашла. Присоединись к их шеренге.

Мне ужасно не хотелось это делать, и не только потому, что рука ближайшей ко мне девушки была такой грязной. Но положение становилось безвыходным, и я схватилась за нее.

Комната вокруг потускнела, и я испугалась, что падаю в обморок. А затем вдруг поняла, что оказалась заперта в уголке собственного разума. Моим телом, моим голосом, моими жестами управляла воля Гуиналь. Я могла видеть все своими глазами, но смотреть могла только вперед, словно в подзорную трубу Райшеда. Я старалась успокоить панику, нарастающую внутри меня, пока не осознала, что кричать, протестовать и сражаться с заклинанием просто бесполезно. Я не имела ни голоса, чтобы позвать на помощь, ни силы, чтобы дать сдачи.