Райшед, шатаясь, подошел ко мне и упал на колени, кровь сочилась из горсти мелких порезов на его руках и ногах. Я прильнула к моему возлюбленному, и мы вместе смотрели, как умирает Олрет. Желание старухи исполнилось. Когда языки пламени в последний раз взметнулись и исчезли, вместо колдуна на пороге стоял изгибающийся столб пепла. По стеклам застучал град — это Шив разбивал окна, и Сорград вымел все, что осталось от Олрета, наружу, к забвению.

— Мы закончили? — Я так дрожала, что едва смогла выговорить эти слова.

— Зубы Даста, надеюсь, что да.

Райшед сжал меня в объятиях, грубо, крепко, но я не противилась, ибо его сила подавляла изнуряющую меня дрожь. Пока я могу обойтись и без дыхания. Он прижал свою голову к моей и прошептал для меня одной:

— Все хорошо, все хорошо. Я знаю, я знаю.

Это было не бессмысленное утешение, и я уцепилась за то далекое обещание покоя. Райшед знает. Это правда. Я слышала ее в каждом биении его сердца, колотящегося под ребрами. Он тоже был в плену у Высшего Искусства, им тоже управляла чужая воля. Я никогда больше не буду злиться на его недоверие к заклинаниям, мысленно зареклась я. Мне следовало придерживаться моих старых убеждений: магия приносит только беду.

— Мне нужна вода и чистое полотно! — Отчаянный крик Сорграда пробудил меня от этих бессвязных мыслей.

— Что?

— Где?

Сорград стоял на коленях над братом. Грен лежал ничком на грязном полу, а Сорград разрезал его куртку, уже разорванную и пропитанную кровью.

— Один солдат ранил его, когда он повернулся, — коротко объяснил горец.

— Проклятие.

Райшед попытался вытереть кровь, заливающую спину Грена, но ее было слишком много. Она пропитывала его бриджи и растекалась лужицей вокруг коленей Райшеда. Сорград был уже по локти в крови.

Я подняла голову Грена из грязи и погладила его лицо, до крови кусая свою губу. Но я приветствовала эту боль, она прояснила мой ум и успокоила мои трясущиеся руки.

— Просто держись, — велела я ему с улыбкой, пряча страдание, которое ворочалось внутри меня, словно горячий нож. Дрианон, Халкарион, Сэдрин, Полдрион, любой бог, кто слышит меня, пожалуйста, не дайте этому случиться, пожалуйста, не дайте ему умереть. Мы победили, не так ли? Почему мы не можем просто уйти с победой? Почему она должна быть запятнана кровью?

Грен прищурился на меня одним голубым глазом, стекленеющим от боли.

— Больно, девочка. Проклятие, как же больно. — Он попытался усмехнуться, но у него получилась лишь недоуменная гримаса.

Райшед отодвинулся, пропуская Шива, и вода полилась из ладоней мага на обнаженную спину Грена. Когда она смыла всю кровь, мы увидели в его боку глубокую рваную рану. Она почти сразу вновь исчезла в крови. Райшед сорвал с себя куртку и рубаху, Сорград делал то же самое и туго связывал полотно в узел.

— Давай же, мерзавец ты тощий, — пробормотал Райшед. — Прояви свое хваленое упрямство. Скажи Полдриону, куда он может засунуть свой паромный шест. — Грен очень мало значил для Райшеда, но Айтен десять лет был его ближайшим другом, и память о той утрате не отпускала моего возлюбленного.

— Дайте мне посмотреть. — Бабка появилась возле меня.

— Не смей прикасаться к ране своими грязными лапами, — прорычал Сорград. Если б он не был так занят, пытаясь остановить кровотечение, клянусь, он бы ее ударил.

Но старуха не хотела прикасаться к ране. Вместо этого она мягко положила руку на голову Грена, лежащую в моих руках.

— Что ты за человек? — тихо спросила бабка.

Грен был едва в сознании.

— Каким создал меня Мизаен.

— И это…

Я знала причину ее резкого вздоха. Я любила Грена как брата, но это не заслоняло от меня его недостатки. Он весел до беспечности, его никогда не мучает совесть, он уложит в койку любую девушку, стоит ей согласиться, и сразится с любым мужчиной, решившим по глупости, что горец не убьет его просто так — ради удовольствия доказать свою удаль и наполнить кошелек выигранной ставкой.

— Он мой друг, — взмолилась я. — И он рисковал жизнью, чтобы спасти всех вас.

Лицо старухи окаменело.

— Это могло бы иметь значение, если б он ценил то, чем рискует, если б он ценил то, за что сражается, если б он когда-нибудь думал о будущем, а не жил одной минутой.

Я тотчас разъярилась. Да что эта старая карга знает о Грене и о том, что он значит для меня? Не важно, каков он есть. Я не оставлю его мертвым на этих проклятых богом скалах. Хватит того, что я потеряла Джериса и Айтена в этом ужасном месте с его жестокими людьми и их обледенелыми сердцами.

— Просто сделай все что можешь. — Теперь я не умоляла, я приказывала, ломая голову над тем, как заставить старуху действовать. К сожалению, мне ничего не удалось придумать. Разве что пнуть ее по костлявой заднице? Но вряд ли от этого будет прок. И вряд ли это будет для нас безопасно.

Бабка попыталась встать, но пошатнулась. Фрала схватила ее под руку, помогая матери подняться, и что-то прошло между ними, отчего смущение на лице Фралы сменилось настороженным отвращением.

— Кто вы такие, чтобы требовать что-то от нас? — огрызнулась она. — Вы все чужаки, оскверняющие истинную магию своим испорченным прикосновением.

Страдание Шива превратилось в горькую ярость.

— Без нашей магии, сударыня моя, Олрет оторвал бы вам голову!

— Тихо! — Старуха взмахнула рукой, призывая дочь промолчать.

— Она останавливается, кровь останавливается! — Облегчение и неверие смешались в голосе Райшеда.

Я перевела взгляд на ужасную рану. Кровавый поток действительно сокращался и прямо на моих глазах прекратился совсем. Края опасного разреза начали смыкаться, быстро срастаясь в бугорчатый лиловый шрам.

— Спасибо, — натянуто молвил Сорград.

— Мне не нужны твои благодарности. — Бабка устремила на него холодный взгляд. — Я не хочу, чтобы его кровь заявляла права на эту землю, даже будь то земля моего худшего врага. И я не обреку мой собственный харджирд на беду от погребения в нем таких зловещих костей.

— Жизнь вашего друга оплачивает все долги между нами, — объявила Фрала с ноткой враждебности. — Не предъявляйте к нам больше никаких претензий.

— Они здесь, Вадезор и его люди. — Гислин дотащилась до окна и посмотрела во двор. Я вдруг поняла, что слышу далекую суматоху. — Люди Олрета сдаются.

Две юные девушки взглянули на окна и друг на друга. Страх на их лицах говорил яснее слов, что они предпочли бы столкнуться с армией, которая внезапно появилась внизу, чем с нами четырьмя, все еще стоящими тут.

— Вы можете идти, — процедила Фрала. — Как только будете готовы.

— Тогда мы уходим. — Сорград отбросил пропитанные кровью остатки своей рубахи и кивнул на Грена, все еще без сознания распростертого на полу. — Помогите мне поднять его.