под себя ноги и спрятала лицо в коленях. Несвободная, бесполезная, беспомощная, я чувствовала себя бесконечно одинокой, как и эти заблудившиеся в небе звезды…

Скрипнула дверь, заставив вздрогнуть. Лей приготовила меня ко сну, напоила успокоительным мятным отваром и ушла, а значит, это мог быть только Джай. Я слышала его ровное дыхание в ночной тишине, слышала осторожные, но все равно тяжелые шаги. Слышала, как он опустил задвижку на внешней двери. Несколько мгновений спустя шаги приблизились, мягкая постель просела под немаленьким весом, и я ощутила у виска горячее дыхание.

— Госпожа сегодня не в духе? — низко заурчало над ухом.

Его голос, тихо рокочущий, как перекатывающиеся в горном водопаде камни, подействовал успокаивающе.

— Ненавижу субботы, — вздохнула я.

Вздохнул и Джай. Сильная рука обвила спину, заставила прислониться к горячему плечу.

— Чего убиваться-то? Все живы, почти здоровы, и ладно.

Я отпрянула от него в изумлении. Неужели все мужчины настолько бездушны?

— Ты шутишь?! Живы? А как же тот бедолага, которого разорвали на части у всех на глазах?

Джай недовольно засопел и упрямо сжал губы. Терпеть не могу, когда он так делает. В такие моменты, как сейчас, его лицо становится жестоким и колючим, под стать вечно холодным серым глазам.

— Он сам виноват. Выдал себя, как мальчишка. Дураки на Арене не выживают.

— Но зачем? Зачем?.. — я затрясла Джая за плечи, сминая на нем рубаху.

— Зачем — это ясно, — невозмутимо ответил он, сгреб в ладонь мою руку и поднес к губам. — Хотел, чтобы ты была его госпожой. Вопрос не в том, зачем, а в том, почему он так сглупил. Выглядело, будто он не знал, с кем дерется, пока не увидел татуировку на спине Эйхо… И это в момент чистой победы! Вполне очевидно, что результат боя не засчитали.

— Его убили! Убили! Цинично и жестоко! И никто не заступился за него!

— Он знал, на что шел, — холодно ответил Джай. — Никто не мог ничего сделать, и ты бы не смогла. Таковы правила. Мошенничество в поединках карается смертью.

— И ты так спокойно говоришь об этом?!

— А как я должен об этом говорить? — он раздраженно дернул плечом и поморщился. — Прости, но лицемерие не входит в число моих пороков. Парень дурак. Мне его жаль, но он сам виноват.

— Никто не заслужил такой смерти! — сквозь слезы воскликнула я.

— Никто, — согласился он и вытер большим пальцем мокрую дорожку с моей щеки. — Но ведь мы хотим бороться с этим, верно? Ты не можешь спасти всех. По крайней мере, не сейчас. Не так, выдергивая одного за другим из-под рук палача.

Я всхлипнула и отвернулась. Джай все говорил правильно, но… я не чувствовала его близости. Хотя чего я, собственно, хотела? Чтобы он рыдал здесь над погибшим парнем вместе со мной?

— Там была девушка, Тея. Рабыня Вильхельмо. Ты с ней знаком?

— Нет, — равнодушно произнес он и потянул меня на себя. — Девушки Вильхельмо меня не слишком интересовали. А что?

— Она сказала, что все рабы Кастаделлы знают меня. И хотят попасть ко мне…

Джай замер, и я замерла в его руках. Сильное сердце на миг сбилось с ритма.

— Это может быть проблемой, — тихо сказал он. — И ее надо обдумать.

— Я во всем виновата, — всхлипнула я. — Опять все испортила…

— Нет, — горячее дыхание коснулось подбородка, шеи. — Это не твоя вина. Но было бы неплохо, если бы ты не демонстрировала свое милосердие так очевидно. Я знаю, тебе сложно, но…

Губы Джая скользнули по шее вниз, к краю ворота. Это было так неуместно, так не вовремя, так… цинично. Сожалеть о смерти человека и наслаждаться радостями жизни…

— Прости, я не могу, — отвернувшись, я легонько, но твердо оттолкнула его и отодвинулась к краю кровати. — Не сегодня.

Недовольство Джая осязаемо разлилось в терпком ночном воздухе.

— Я думал, мы должны использовать время с толком, — упрямо проворчал он.

— Полагаю, что… — слова застряли у меня на кончике языка, и я сглотнула. Ох, не так должен был случиться этот разговор. Не в такой момент, не при таких обстоятельствах… — Что в этом уже нет необходимости.

— О чем ты?

Некоторое время он оторопело смотрел на меня, а потом в его глазах отразилось понимание.

— Ты понесла? — произнес он без улыбки.

Я невольно поежилась, хотя вечер еще только-только начал приносить желанную свежесть. Почему-то я ожидала от Джая более теплой реакции… Но по его лицу невозможно было определить, рад ли он вообще.

— Да, вероятно… Лей говорит, что стоит еще подождать, чтобы убедиться… но я чувствую.

— Крас… твой муж знает?

— Нет, — я тряхнула головой. — Пока никто не знает. Только Лей и… ты.

Джай шумно, с натугой выдохнул, будто все это время не дышал. Шевельнулся. Мне показалось, что он отодвинулся дальше, и от этого на глаза снова навернулись слезы: в такой момент он хочет оставить меня одну…

В следующее мгновение правую ступню накрыло теплом, а левой лодыжки коснулись горячие губы. Поднимая край рубашки все выше и выше, он неторопливо покрывал поцелуями мои ноги, согревая заодно и мою душу.

— Госпожа моя… — шептал он едва слышно, задевая губами ставшую вдруг очень чувствительной кожу, — это лучшее, что я мог услышать сегодня… твой сын все изменит…

Твой сын, — больно кольнуло где-то под сердцем. Твой сын, не наш. Губы Джая уже подбирались к коленям, когда я попыталась отстраниться и не дать ему продвинуться дальше.

— Не надо, Джай… Прости. Я не хочу.

— Не гони меня, — он удержал мои колени силой и коснулся их лбом. — Прошу тебя, Вель. Только не сейчас.

Часть меня упрямо сопротивлялась тому, что происходило между нами. В ушах все еще звенели отголоски страшного предсмертного крика, услышанного мною на Арене. И еще это короткое, но такое жестокое — твой сын! — встало между нами незримой, но прочной стеной…

В то же время другая часть меня уже таяла под ласковыми, настойчивыми прикосновениями Джая, заставляла закрыть глаза, забыть о тревогах, откинуться на подушки и отдаться волнам тепла, что поднимались по ногам выше и выше, вслед за обжигающими поцелуями.

Его губы коснулись внутренней стороны бедра, влажно прихватили кожу, а край рубашки пополз еще выше. Я и не заметила, как лицо Джая вдруг оказалось между моих непристойно разведенных колен. В замешательстве я попыталась свести ноги и оттолкнуть его, но бедра лишь приподнялись выше, соприкоснувшись с плечами Джая, а моя ладонь беспомощно скользнула по его голове, зарывшись в отросшем ежике жестких волос. Сгорая от стыда, я догадалась, что он собирается делать, но было поздно: его губы и