– Я потерял многих по пути, – сказал Хилари, пока внук усаживал его в кресло.

– Хочешь чаю? – Кажется, Джош не услышал слов деда. – Я собирался сделать всем по чашке.

– Я сказал, что потерял многих по пути, – повторил Хилари.

– Что есть, то есть. Не думай об этом: ни сегодня, ни завтра. Что сделано, то сделано. В конце концов, тебе не о чем сожалеть.

А ведь внук прав – растолковал все спокойно и невозмутимо, как за ним водилось. И это заслуга Хилари. Когда отец Джоша исчез, дед позаботился о том, чтобы за мальчиком присмотрели. За ним и присмотрели. И не его мать. Кстати, она-то приедет сегодня или завтра? Почему-то Хилари был уверен, что она приедет. А отец Джоша – нет. Он уже много лет его не видел. Может, уже умер. Еще один сын погиб, это точно. Так говорили. Что-то пошло не так. Наверное, в чем-то из этого «не так» виноват он, Хилари. Теперь он готов был это признать. Уже слишком поздно что-либо исправлять, да и, честно говоря, появись возможность сказать правду, что-то прояснить, пока не слишком поздно, он лишний раз подумает: а помогает ли, в конце концов, кому-нибудь эта самая правда? Вот Шариф точно так же лишился сестры. Подробностей Хилари не помнит, но совершенно точно когда-то там сестру потеряли. Иногда люди просто исчезают из твоей жизни, даже не оставляя тебе шанса сказать последнее слово, – а тебе так хотелось! Джош прав: что сделано, то сделано. Все в этом мире маловажно, кроме того, что не важно совсем.

– Кто еще приезжает сегодня? – спросил муж Лавинии, пододвигая табурет. Плотненький, седовласый, с кошачьими глазами-щелочками, которые кажутся грустными, если не знать, как все это его забавляет. На кого-то похож, но вот на кого… Джереми исполнилось шестьдесят, так что он прекрасно понимает, каково его старому тестю. – А кто завтра? Ну, наша Блоссом точно разместит всех на ночь, как надо.

– Сегодня приедет Аиша, – ответил Хилари. – Наша соседка, Аиша. Сегодня должна. А сыновья завтра. Из разных концов света! Шариф сказал, что занесет торт. Не терпится узнать, какой выбрали! Кстати, он уже должен быть здесь.

– Потрясающе! – воскликнул Джереми. – А остальные – дети Блоссом? Тамара вот точно не приедет, ей из Австралии далеко, увы. Расселл, а ну прекрати!

– Ну да, – сказал Хилари. – Жаль, что она не смогла. А вот сын, Треско, приедет со всеми своими детьми. Переночуют в своем доме на колесах, как я понимаю. И младшая, которая в Уэльсе живет… Селия. Селия приедет со своей подругой, с которой живет.

– Селия?

– Да, моя внучка Селия, – подтвердил Хилари. – Блоссом, твоя младшая приедет? Селия, так ведь ее зовут?

Но Блоссом, которая только что вошла с чашкой чаю, грустно посмотрела на отца, слегка склонив голову:

– Нет, пап, ты спутал. Ее зовут Тревор. А ее подругу – Алисон.

– Ах да, конечно, Тревор! – спохватился он.

Как Хилари мог допустить настолько глупую ошибку? Назвать внучку Селией? Он поклялся себе не упоминать имени жены. Она так давно умерла и оставила после себя столько проблем. Уж лучше совсем не вспоминать о ней, что он и делал двадцать пять лет. Уж лучше не упоминать никого из отсутствующих, не портить ни этот, ни завтрашний день: он снова пообещал, что не будет.

По счастью, в дверь позвонили – знакомой с незапамятных времен трелью. Блоссом приехала совсем недавно и вздрогнула: столько воспоминаний! Но ее отец остался равнодушным: он слышал этот звук каждый день с тех пор, как жил в этом доме. Он подался вперед в своем кресле. У его ног другое существо вытянуло такую же морщинистую шею с тем же неодобрительным видом, какой напускал его хозяин, чтобы скрыть радость. Кто-то пришел и вежливо просил впустить его в дом – о чем и возвещала трель.

– Видишь, Гертруда? – спросил Хилари во всеуслышание. – Это наш сосед Шариф. Он принес торт.

– А, что, торт? – забеспокоилась Лавиния. – Что же это я, я должна была подумать, я просто решила…

– Не стоит себя корить, – вмешался Джереми. – Как видишь, торт уже есть. Ни малейшего повода для угрызений совести. И чудесный сосед Шариф принес его, чтобы все восхищались – сначала видом, а уж потом и…

– Но я должна была об этом подумать! – воскликнула Лавиния. – Если бы я подумала, мы бы ели торт уже сегодня. Господи, да откройте же кто-нибудь!

Конечно же, к двери шагнул Джош в своем элегантном вечернем костюме. Он умел быть полезным. И открыл дверь, как делал всю свою жизнь и собирался продолжать: быть полезным и не получать благодарности. И ему тоже не терпелось перейти к следующей стадии празднования дня рождения дедушки. Но, открыв дверь, он не обнаружил за ней ни Шарифа, ни торта. На пороге стояла маленькая кругленькая женщина, судя по наружности, филиппинка или что-то в этом роде. Волосы зачесаны в плотный черный шлем; розовый костюм с лацканами, отделанными черным кружевом. Будто на свадьбу оделась, а крохотный мальчик рядом с ней смахивал на пажа. Джош немедленно посочувствовал малышу, смуглому и большеглазому, в совершенно не шедшем ему нарядном костюме с кипенно-белой рубашкой; на шее его болтался красный галстук-«бабочка». Мальчик посмотрел на Джоша: судя по выражению лица, он еще не понял, что бояться здесь некого. Дама принялась объяснять. Пришлось прийти одной: на подъездной дорожке у дома Спинстеров столько машин! Даже на улице нет места. Лео и отправил Рубилинн и Сэнди в дом, а сам пошел искать, где оставить машину. Нет, они не встречались. Мальчика зовут Сэнди. А я – Рубилинн, представилась дама. Лео, пояснила она, припаркуется и придет. Совсем скоро, минуты через три.

Чемпел, 9 мая 2016 г.

Кое-какие детали истории Рафика честно и скромно позаимствованы автором из потрясающих воспоминаний Джаганары Имам «Дни 1971 года» и прекрасного романа «Maa» («Мать») Анисула Хока. Стихотворение, которое читает Шариф, известно всей стране: его автор – классик бенгальской поэзии Рабиндранат Тагор. А любимый Шарифов новеллист, Шахидулла Кайзер, – и мой любимый автор тоже. Кайзера убили пакистанцы в самом конце войны за независимость: молодую нацию нарочно хотели лишить как можно большего числа писателей, интеллектуалов и творцов. Никто из пакистанцев так и не предстал перед судом за геноцид марта – декабря 1971 года. Офицер, арестовавший и запытавший до смерти сына Джаганары Имам, сохранил свое имя и в книге: капитан Каюм. Возможно, он до сих пор живет уважаемым пенсионером и не вспоминает о том, что сотворил в 1971 году во время сезона дождей. И я не намерен прятать его за вымышленным именем.

Спасибо за дельные советы моим первым читателям: Тессе Хедли, Николе Бэрр, Делвару Хуссейну, моему агенту Джорджии Гарретт, моему издателю Николасу Пирсону и особенно Заведу Махмуду.

Сюжет романа совершенно сознательно позаимствован из пьесы Шекспира «Зимняя сказка» и романа Пушкина «Евгений Онегин».

Филип Хеншер – автор десяти романов, в числе которых «Шелковичная империя», «Северное Клеменси» (книга вошла в шорт-лист Букеровской премии), «Барсучий король» и «Сцены из детства и юности» (премия Ондатье 2012 года). Преподает литературное творчество в университете Бата; живет то в южной части Лондона, то в Женеве.