Он чуть улыбнулся. Все они ошибались. Абсолютно все. Вот он – Убийца Богов, прямо среди них. А ведь именно его они заставляли выслеживать свою жертву.

Как и в любом мифе, здесь чувствовалась некая ирония. Быть может, не обошлось без вмешательства Орудий Ночи какого-нибудь высшего порядка – богов, стоящих над богами.

Свавар ринулся на последнюю Похитительницу Павших, Фастфаль, которая все еще выгоняла героев из мандалы. Мимо пробежал Всеотец. Герои бестолково бродили по склону холма: кто-то, шатаясь, направился к засевшим в укрытии солдатам (Свавар чувствовал этих солдат), кто-то бродил вдоль стены Аль-Хазена, кто-то медленно карабкался по ней вверх.

Фастфаль испустила гневный вопль и скрылась в черной мандале, сквозь которую Свавар теперь без труда видел. Там столпились Старейшие, нацепившие свои жуткие личины. Они, как и герои, совершенно не понимали, что происходит, да к тому же были смертельно напуганы. Что им делать, они не знали.

В конце концов боги решили отступить и остановили свою мандалу, бросив на произвол судьбы страшную армию кровожадных живых мертвецов. Свавар не мог им помешать, не мог попасть в Небесную Крепость.

Его брат, Гримур Гриммсон, погиб точно так, как и думал: вдали от дома, безо всякого смысла и даже без особого страха. Он прожил жизнь так, как считал нужным, вволю грабил и убивал.

Сказание подошло к концу. Асгриммур Гриммсон мог сбросить наконец земные оковы.

Свавар воткнул древко в землю. Наверное, больно не будет.

Он действительно хотел покончить со всем, но не смог. Трусом он не был, просто копье отказалось его пожирать. Асгриммуру мешали сила и знание, которые перешли к нему от Похитительниц Павших и Всеотца, хотя тот и сумел вырваться. Да и самая суть Асгриммура Гриммсона не желала умирать. Многое еще предстояло сделать. По многим долгам расплатиться.

Медленно, но верно Свавар добрался до конца дороги. Асгриммур Гриммсон умер. Его место заняло оперившееся Орудие Ночи. Он не смог бы теперь покончить с собой, даже если б пожелал. Кому-то другому придется это сделать.

Внезапно грянул гром и вспыхнула молния. Нестерпимо завоняло серой. А Свавара пронзила невообразимая боль: сначала левое плечо, а потом и все тело.

Боль и огонь

– Пайп, – заявил Пинкус, – пора сматываться. Я видел все, что можно.

– Что именно ты видел?

Элс с трудом верил собственным глазам. Эти создания – величайшие из демонов Ночи. Святые мудрецы из каифата Аль-Минфета сказали бы, что их просто-напросто не существует в природе, что это лишь предания, такие же выдумки, как и истории люсидийских сказителей.

Одержимый напал на своих спутников, а в это время бесчисленные мертвецы вываливались из черной мандалы и, спотыкаясь, не разбирая дороги, устремлялись к живым. Кто-то двинулся к городской стене, кто-то на восток, навстречу имперской армии, но бо́льшая часть досталась Элсу и его солдатам.

Тейдж не видел Гледиуса Стьюпо среди дэвов из резервного отряда, зато явственно слышал его голос:

– Запалы готовь! Огонь!

С задержкой в пару мгновений громыхнули две сотни орудий, которые дэвы прятали до поры до времени.

Залп разорвал неупокоенных героев в клочки. Элса ошеломила та легкость, с которой заряженные огненным порошком орудия косили созданий Ночи.

Мало кто из кровожадных мертвецов добрался до патриарших воинов. Оглушительно гремели пушки. Все заволокло дымом.

Там, где пушек не было, дела обстояли хуже. Имперцы не понимали, как противостоять врагам, которые и так уже мертвы. Их выручили дисциплина и сплоченность: сомкнув ряды, воины сумели отогнать сражавшихся поодиночке героев.

Приблизительно десятая часть живых трупов штурмовала Аль-Хазен. Элс не понимал, почему мертвецам взбрело в голову лезть на стены, но получалось это у них легко, словно у тараканов. Наверху они убивали всех подряд.

Дым от огненного порошка чуть рассеялся. Над городом кружились потоки черного тумана – это волшебники пытались дать отпор мертвым героям. Их магия отвлекла от бротского отряда бо́льшую часть мертвецов.

Элс поднялся с мокрой холодной земли и двинулся вперед, за ним по пятам шел Горт.

– Пайп, что за дерьмо тут только что приключилось? Если это то, что я думаю, так лучше б это было не оно.

Позади дэвские артиллеристы готовили отступление. Аль-хазенские защитники вряд ли станут их преследовать. То тут, то там громыхала пушка – это отдельные стрелки прицельно палили по слепому созданию, которое с воем носилось кругами. Оно уже ничем не напоминало человека, который раньше был им одержим.

И ни на что не обращало внимания, кроме собственной боли. Проскочив рядом с Элсом, оно даже его не заметило, а вот Элс заметил, и еще как.

Его пронзила жуткая боль, хуже даже чем в Оунвидийской теснине. Тейдж рухнул на землю. Рядом, сжимая руками голову, точно так же рухнул Пинкус. Хотя бы на этот раз не придется ему ничего объяснять.

Дэвы продолжали палить по израненному богу. С каждым выстрелом он слабел, движения его замедлялись, очертания становились зыбкими. Больше он не походил на человека, но боги умирают долго. Если вообще умирают. Быть может, он смог бы даже исцелиться, если вокруг умерло бы достаточно много людей.

Божество понеслось дальше, и боль, терзавшая Элса, немного утихла.

Горта вывернуло.

– Пайп, клянусь геморроем святого Эйса! Если эту страхолюдину можно прикончить, давай прикончим. Или постараемся не попадаться ему на пути, я больше не выдержу.

Превозмогая боль, Элс подумал о том, какую роль он сам сыграл в недавних событиях, чего от него хотели другие и как распорядилась сама судьба. Вряд ли это утро порадует Грейда Дрокера, а эр-Рашаля аль-Дулкварнена оно просто ошеломит.

Только теперь понял Элс всю значимость тех роковых минут в лесу Эсфири. Оружием, которое убило богона, можно поразить и гораздо более могучее существо.

– Пинкус, я пока не очень понимаю, что делать. Только-только прихожу в себя. Но думаю, сейчас вершится история.

Со стороны Аль-Хазена послышался отчаянный вопль – это мертвые герои швырнули кого-то со стены.

– Эта погань все никак не уймется, – проворчал Горт, прибавив крепкое словцо.

Его за лодыжку как раз ухватил один – однорукий, одноногий и безглазый.

– Смотри – не порежься. По-моему, это Старкден только что сверзилась со стены.

Горт отсек у мертвеца руку и оторвал ее от своей лодыжки.

– Нужно развести костерище побольше да поджарить этих упырей.

– Прекрасная мысль. Может, лучше яму вырыть?

Боль нарастала. К ним снова приближалось ослепшее Орудие Ночи.

– Чтобы не смогли выбраться из костра? – уточнил Пинкус. – Ага. Вот зараза! Теперь еще что?