Когда он дошел до недавно забетонированной площадки, то остановился и посмотрел назад, все еще, кажется, не приняв решения. Его рубашка была надета наизнанку, рукава не застегнуты, джинсы серые от пыли. Лисетт никогда не видела бывшего мужа в таком ужасном виде.

Затем он вздрогнул и направился, чуть не бегом, между высоких тополей в направлении ворот.

— Пока, пока, — цинично прошептала она с издевкой, помахав ему.

Когда-нибудь она вернет Найла, просто чтобы доказать, что она в силах этого добиться. Но сейчас он слишком жалок. И Лисетт догадывалась почему. Она потянулась за своими лайковыми сапожками, твердо намеренная втоптать ими в грязь раз и навсегда его маленькую подружку.

— Ой, Майкл! — Касс выбежала из ванной, розовая от возбуждения.

— Да, любовь моя?

Майкл, единственный раз в жизни без трубки во рту, отвлекся от установки композиции из диких цветов на ее прикроватном столике. У него был вороватый вид, он боялся, что жена над ним посмеется.

Касс увидела, что он делает, и пришла в еще больший восторг.

— То, что ты написал на зеркале, это только что проявилось от пара, ты это серьезно?

— Конечно, черт возьми, серьезно, — каркнул Майкл и улыбнулся. — Спасибо, что прибрала мою одежду. Чертовски мило с твоей стороны, я был таким…

— Нет, дорогой, это я вела себя ужасно. Отсылала тебя на рыбалку, и все из-за того, что у меня похмелье, я выгнала тебя вчера из постели из-за какой-то глупой ссоры в ресторане. Я собиралась извиниться, как только я… э… — Вообще-то Касс хотела сказать, что собиралась извиниться, как только накрасится, но это звучало ужасно тщеславно. — Как только найду подходящие слова, чтобы выразить, как сильно я тебя люблю, как мне стыдно за свое ужасное поведение все это последнее время.

— Да уж действительно, черт возьми, — Майкл широко улыбнулся. — И ты прости меня, что меня немного занесло, старушка, то есть, дорогая. Я… э… я… — он кашлянул, — тоже тебя люблю, конечно.

— О, Майкл.

Касс разрыдалась от облегчения, когда муж неловко обнял ее, она знала, что это самое высшее проявление его чувств. Она почти лопалась от счастья.

Майкл испытывал огромное облегчение. Идея с паром и зеркалом была экспромтом, но, кажется, затея удалась.

Эдди, выходя из ванной, все еще напевал хиты Синатры. За ним шла Лорен, завернутая в простыню, так как в доме, по-видимому, не было чистых и сухих полотенец.

— Дорогой, ты все еще в шапочке, — заметила она.

— Я ввожу новую моду.

Эдди плыл по коридору в одной шапочке.

— Ага, аморальную…

Простыня Лорен зацепилась за какой-то расщепленный плинтус и никак не отцеплялась.

— Оторви просто, — предложил Эдди.

— Я не могу! — вскричала Лорен, отчаянно пытаясь высвободить зацепившуюся ткань.

Она повернулась и увидела, что Эдди смеется над ней.

— Солнышко, иди в комнату, — захихикала она. — Эдди! — крикнула Лорен сквозь приступ смеха, когда муж выхватил ее из простыни.

От лестницы послышался резкий голос Софии. Она говорила очень медленно и отчетливо, как будто объясняла что-то умственно отсталому.

— Это очень хорошо — tres bon, что вы приехали на собеседование так быстро. Дети — les enfihs — они находятся — sont — находятся — здесь — ici. Я уверена, что вы с ними поладите, будете — ils aimer —iих любить. Очень хорошо. Теперь прямо и налево — это gauche или drat? Все время забываю.

— Pardon, madame? — послышался слабый голос.

— Боже! — Эдди направился в спальню, а Лорен попятилась в ванную.

Они все еще держались за руки и поэтому остановились.

— Сюда! — прошипел Эдди.

— Нет, сюда! — убеждала Лорен.

— Мы очень уважаааааемая семья — notre famille est tres respectaaabelle, — хвалился голос с ужасным акцентом. — Итак, мы ожидаем, что наши слуги — les domes-tiques — будут вести себя благопристойно при любых…

София завернула за угол и столкнулась лицом к лицу с обнаженной парочкой. Блондинка-жена на руках у этого странного дяди Эдди, на котором была нелепая шапочка для душа с цветами, и он нес жену самым странным образом по коридору. Абсолютно голый!

— Отвратительно! — высказалась она, отворачиваясь и торопя прочь маленькую француженку-няню, которую ей так рекомендовали и которая оказалась замечательно невзрачной.

Но девушка уже увидела худшее. Бедняжка пронзительно кричала, что она добропорядочная католичка и ни при каких условиях не собирается работать в таком вертепе. Она пулей сбежала по лестнице и вылетела из дома.

Глубоко дыша, София медленно взяла себя в руки.

— Вы простудитесь, если будете в таком виде стоять на сквозняке, — насмешливо сказала она парочке и, развернувшись на каблучках, зашагала вниз.

Пытаясь спастись от Макса, Тэш выбежала из дому в одной ночной сорочке, все еще сжимая в руке чашку чая. Она решила выпустить из стойла Сноба. Близоруко щурясь, девушка оглядела двор и с облегчением заметила, что вокруг никого не было. Красный «пежо» Хуго пропал.

После еще одной неудачной попытки соблазнения Макс провел все утро, пытаясь узнать результаты соревнований по каналу Би-Би-Си, и сосредоточенно молчал. Как обычно, он вел себя так, как будто никакой ссоры вчера вечером не было. Безрезультатно попытавшись привлечь его внимание и обсудить пару вещей, Тэш теперь ждала, когда у него пройдет похмелье, чтобы снова предпринять попытки переговоров.

Когда она выводила Сноба из конюшни к калитке загона, конь задрал ее сорочку своими зубами. Одернув ее, Тэш чуть не упала в обморок от неожиданности, когда от дверей кухни послышался пронзительный свист.

— Это тело я узнаю где угодно. Почему ты разрешаешь ему так делать, а мне нет? — шутя прокричал Макс. — Паскаль приготовил отличную колбасу и всякую всячину для завтрака. Иди, в дом!

И сам пошел завтракать.

И снова Тэш остановилась у двери Найла. И опять ей не хватило смелости постучаться.

Вместо этого она пошла к себе и начала бросать вещи в рюкзак. Все было пыльное и в засохших зеленых пятнах от слюней Сноба.

Обратно ей придется увезти намного больше, чем она привезла сюда. Тэш решила оставить кое-какие старые вещи. И все равно места не хватало.

— О боже. — Внезапно Тэш закрыла рот рукой и с тяжелым грохотом плюхнулась на кровать. — Что я делаю? Я не могу вернуться назад с Максом.

Девушка с ужасом осознала, что всего через пару дней она снова попадет под его обаяние и станет послушной игрушкой в руках Макса. Если она пустит все на самотек, то уже через сутки окажется в Деррин-роуд, где будет жить, запинаясь о пивные банки и развешивая для просушки носки, — в доме, постоянно наводненном новыми девушками Майки и товарищами Макса по команде.