него, как Смеагол во «Властелине колец». Честное слово, я бы не удивилась, если бы он, как Смеагол, назвал его своей прелестью и принялся гладить. Мое сердце сжимается, когда я вижу в его руке этот магический предмет, способный сделать его еще более могущественным врагом, но я стискиваю зубы и опять говорю себя, что у меня не было другого выбора.

– Когда ваши статуи исчезли из башни, это нисколько не обеспокоило меня, – говорит он нам, не отрывая глаз от кольца. – Я знал, что ты вернешься с тем, что я хотел получить, Изадора. – Он продолжает смотреть на кольцо с таким сладострастием, что не видит, как от его похвалы чуть заметно расправляются ее плечи, как она вздергивает подбородок. Но когда он добавляет: – Ну, еще бы ты не принесла мне его. Тебе же известно, что произошло бы, если бы ты этого не сделала, – то все понимают, что это был отнюдь не комплимент и это никого не удивляет.

Никого, кроме Иззи, у которой опускаются плечи, но она маскирует это, прислоняясь спиной к стене и выхватив из-за пояса кинжал, которым она принимается чистить ногти.

– Я стараюсь, отец.

Когда дверь открывается, мы быстро выходим из камеры: Джексон, Хадсон, Мэйси, Иден и Дауд, а также Реми и Колдер. Но когда за ними пытаются последовать члены Ордена, Сайрус машет рукой, и стражники захлопывают дверь.

– А ты ничего не забыл? – спрашивает Хадсон, подняв брови.

Сайрус не отвечает, и это жутко. За последние месяцы я видела его в разных настроениях – гневном, ехидном, решительном, хвастливом, раздраженном, – но таким я еще не видела его никогда.

Я никогда не видела на его лице такой одержимости кем-то или чем-то – даже когда речь шла обо мне самой, а ведь он по-настоящему ненавидит меня.

Когда проходит полминуты, а он так и не отвечает, я влезаю в разговор.

– Вы забыли учеников и учителей. Вы пообещали освободить их, и мы не уйдем без них.

Он отрывает взгляд от кольца и уставляется на меня.

– Это мой Двор, – изрекает он тоном, не терпящим возражений. – Это мой дом. Вы уйдете отсюда, когда я вам скажу, и забудете то, что я прикажу вам забыть. И теперь я приказываю вам забыть об этих учениках и убраться отсюда вон. Пока я не передумал вас выпускать.

– Но у нас же уговор, – говорю я и показываю на тату на моем предплечье.

– Да, и ты не выполнила свою часть уговора. Кольцо мне принесла Иззи, а не ты.

У меня обрывается сердце, я скольжу взглядом по лицам моих друзей и отмечаю про себя, что потом надо будет попросить Хадсона объяснить мне все возможные уровни магического договора. А сейчас мне хочется сделать одно – хлопнуть себя по голове. Как же я могла не заметить эту лазейку?

– Что ж, тогда у нас есть проблема, папа. – Хадсон выходит вперед. – Потому что без них мы не уйдем.

На лице Сайруса мелькает раздражение.

– Ну, тогда вы можете вернуться к ним в камеру. Это был ваш выбор.

Он поднимает руку, и стражники-вампиры, стоящие у задней стены, сдвигаются с места и идут к нам.

Он не дал Хадсону взять себя на слабо, а раз так, то у нас больше нет ни времени, ни вариантов. Мне надо подойти к нему достаточно близко, чтобы коснуться его и надеяться, что остальные смогут понять, как использовать то, что я сделаю, себе на пользу. По моей коже бегут мурашки, но Сайрус не оставил мне выбора.

Я смотрю на Хадсона и Реми, и очевидно, что они оба знают, о чем я думаю. Хадсон кивает, а Реми, подняв брови, показывает, чтобы я действовала.

– А вы ничего не забыли? – спрашиваю я, с каждым словом придвигаясь к нему все ближе.

– Моя дорогая Грейс, – хотя по его тону очевидно, что я ему отнюдь не дорога. – Ты уже дала мне все, что мне нужно. – Он надевает кольцо на палец, и я сразу же вижу, что он чувствует силу Божественного камня. Все его тело трепещет, его лицо освещает дьявольский восторг. Но сейчас его внимание полностью отвлечено.

Именно этого я ждала – возможности коснуться его. Я бросаю взгляд на Хадсона, убеждаюсь, что он готов разобраться со стражниками, и кладу ладонь на Сайруса в тот самый момент, когда Хадсон хватает ближайшего стражника. И одновременно касаюсь своей зеленой нити.

И Сайрус застывает. Но тут я с ужасом осознаю, что я, должно быть, коснулась еще и моей платиновой нити – они находятся слишком близко друг от друга – и заморозила во времени нас обоих, заморозила вместе.

Глава 104. О войне и обормотах

Право же, к этой зеленой нити должна прилагаться инструкция по применению, ведь мне совсем не хочется быть замороженной во времени вместе с этим уродом, Кто вообще может хотеть очутиться с ним рядом, не говоря уже о том, чтобы оказаться запертой в его сознании? Когда я выберусь отсюда, мне придется тысячу раз побрызгаться антисептиком, чтобы избавиться от этого мерзкого чувства.

Честно говоря, я удивлена тем, что он не орет на меня, не требует, чтобы я убралась из его головы. Он идет по просторной прихожей, отделанной черным мрамором в стиле, который, я думаю, был в моде где-то тысячу двести лет назад. На нем черные рейтузы, серые гетры, длинная черная туника с серебряной вышивкой на рукавах и подоле, черный кожаный пояс и такие же башмаки и серебристый плащ, застегнутый на левом плече.

Все его платье – и башмаки на ногах – выглядит безупречно, но от Сайруса я ничего иного и не ожидала. Даже в гуще боя он всегда выглядел безукоризненно.

Я понятия не имею, куда он идет – ясно, что мы внутри Двора вампиров, но он явно спешит куда-то, потому что шагает очень быстро. И мне приходится едва ли не бежать, чтобы не отставать от него. Когда мы наконец доходим до массивной деревянной двери, Сайрус распахивает ее и входит.

Это просторное помещение, похожее то ли на кабинет, то ли на зал заседаний, но, когда Сайрус подходит к огромному круглому столу, стоящему в центре, я понимаю, что это штаб. Столешница этого стола представляет собой инкрустированную карту, по которой разбросаны разноцветные фигурки. За столом сидит старик, вглядываясь в эту карту, а за его спиной, вытянувшись в струнку, стоят слуги.

Подойдя ближе, я обнаруживаю, что перед ним разложены списки сверхъестественных