он запропастился? Жалко, что вы убили всех его людей, допросить их не помешало бы…

— Лично я никого еще тут не убила, — высокомерно отозвалась Эмилия, после чего повернулась к своему спутнику. — Лео, притащи пожалуйста того отброса что лежит в снежном сугробе рядом с дверью. Эх, надеюсь он еще не замерз там на смерть…

Услужливый Каратель молча отправился выполнять приказ женщины, едва протиснувшись своей новой тушей в узкий дверной проем.

— Ты же не хочешь сказать, что все эти люди на улице… — удивленно начал говорить Вебер, так и не успев закончить свою мысль.

— Без пяти минут мертвецы, с такой то погодой. Впрочем, если бы было потеплее, часов через восемь они пришли бы в себя. Вероятнее всего… — безразлично пожала плечами Эмилия, доставая из карманов черной накидки закупоренный крохотной пробкой пузырек с прозрачной жидкостью. — Сейчас одного мы разбудим. А потом — он все нам расскажет.

Возможность возвращения бездыханных тел к жизни казалась Веберу удивительной, но отнюдь не невероятной. В прочитанных им медицинских трактатах не раз и не два упоминалось особое состояние бессознательного пациента, когда у того не прощупывался пульс и не было заметно ярко выраженного дыхания. Обычно такое состояние было следствием неблагоприятного течения комы, но его можно было вызвать и намеренно, если иметь в распоряжении ассортимент необходимых веществ.

Некоторые мошенники на юге федерации даже использовали подобный трюк чтобы инсценировать свою смерть, спасаясь от слишком уж рьяных кредиторов. О нескольких подобных случаях даже писали в столичной газете, так что начитанного жителя Равии этот фокус не должен был повергнуть в шок.

К счастью, слегка захолодевший сторонник Пекоса оказался вполне себе живым. Он был бесцеремонно сброшен в кучу объедков, покоившуюся в углу корчмы. Морщившаяся от отвращения Эмилия склонилась над ним, набирая в принесенный с собою стеклянный шприц загадочную прозрачную жидкость. От момента введения неизвестного препарата в кровеносную систему бандита и до того мгновенья как его грудь стала плавно вздыматься в такт ровному дыханию, прошло не больше десяти минут. Наемники в это время рыскали по Ржавой Водице, пряча едва живых жертв Карательницы по закуткам убогих хижин и присваивая себе их небогатые пожитки.

Подождав еще немного, Верго проверил пульс посапывающего головореза, сообщив Эмилии о готовности мужчины к допросу. Последним необходимым средством для его пробуждения стал совсем крохотный темный пузырек, бережно извлеченный Карательницей из походной сумки Лео. Женщина откупорила сосуд и поднесла его поближе к слегка раздутому от пьянства носу бандита. Последний скривился, инстинктивно попробовав отвернутся, но Эмилия не позволила ему этого сделать, крепко держа за челку. Веки мужчины начали ритмично и часто вздрагивать, после чего он резко откинул голову, широко открыв глаза и обхватив руками заросшие виски.

«Не зря говорят, что нашатырный спирт и мертвеца разбудит», — подумал про себя предсказатель не сводя взгляда с пробудившегося преступника.

Эмилия не стала особого церемонится и уже через минуту, когда бандит стал выказывать минимальные признаки мыслительного процесса, начался жесткий допрос. И слово «жесткий» в этом случае было скорее деликатным преуменьшением. Опытной хваткой женщина заломила приспешнику Кассиуса руку, прижав того лицом к покрытому грязью полу. Надавив ему коленом на спинные позвонки в районе таза, она принялась приказным тоном задавать короткие простые вопросы, один за другим. Стоило сонному бедолаге хоть на секунду помедлить с ответом как женщина начинала заводить его руку за спиной в совсем уж болезненное положение, подолгу оставляя ее под крайне неестественными для конечности углами. Бандит ныл и визжал, но ни его слезы, заливавшие грязные щеки, ни мольбы о помиловании, не могли достучаться до ледяного сердца Карательницы. Напротив, углы залома руки стали только острее, а динамика их перемен существенно увеличилась.

Чувствуя себя крайне неловко от подобного зрелища, Верго время от времени бросал секундные взгляды на наблюдавшего за всем этим Остина. Матерый вояка держался беспристрастно. Неизвестно с какой жестокостью стал бы он вести допрос, будь у него такая возможность. И все же, в выражении лица главаря наемников было нечто занятное — слишком уж он хмурился, кривя губы, когда его немигающий взгляд переключался на свирепствующую женщину.

«Ну конечно, он ведь ненавидит Карателей. Помню, кто-то рассказывал мне историю о том, что именно из-за них эти гвардейцы и лишились своей старой работы, своего родного города, — осенило Вебера. — Должно быть он в крайнем отчаянии, раз готов молча и без всяких возражений сотрудничать с этими чудовищами. Что же, я в ничуть не лучшем положении».

Единственным человеком из всей группы кто получал некое моральное удовлетворение от увиденного был Голдберг. Торговец смертью, известный своим особым отношением к щепетильным темам, мерзким подробностям казней и пыток, с упоением наблюдал за развернувшимся зрелищем, иногда комментируя происходящее. Уж ему-то методы Карательницы очень приглянулись.

Видимо оказавшись неудовлетворенной ответами визжащего бандита, Эмилия решила сменить тактику: ослабив хватку на руке своей жертвы она обвила вокруг ее запястья тонкую, едва отсвечивающую на свету нить, концы которой крепились к двум отдельным деревянным ручкам с вырезами под пальцы. Натянув эту струну, женщина принялась постепенно разводить руки в стороны, крепко держа в них упомянутые деревянные ручки.

— Матушки, да это же гаррота! Вот уж не ожидал увидеть здесь такую экзотику! — восхищенно воскликнул Барон, пожирая глазами необычное орудие пыток. — Сынок, если ты сейчас не заговоришь, то она оттяпает тебе запястье!

— Эта струна взаправду может отрезать руку? — с отвращением поинтересовался предсказатель, поспешив отвести взгляд от столь неприятного зрелища.

— Ну, чтобы прям отрезать — это маловероятно, — принялся шепотом разъяснять собеседнику нюансы оружия Голдберг. — Видите ли, изначально гарроты использовались для удушения, а не отрезания чего-либо. Впрочем, я своими глазами видел, как достаточно тонкими и прочными нитями разрезали арбуз, так что кожу и плоть она точно прорежет. Я уже и сам в нетерпенье! Вот бы увидеть все своими собственными глазами!

Бандит, к сожалению, не разделял восторга Барона по поводу отделения своей конечности. Едва почувствовав, что теплая кровь струится у него по запястью, тот принялся сбиваясь и повизгивая выкладывать все что знает, настолько быстро, насколько только мог. Выслушав лепетание свой жертвы до конца, женщина таки убрала жуткое оружие от еще сравнительно целого запястья головореза. Одно мгновенье, и вот бандит уже пускает слюни, находясь в бессознательном состоянии, а из его шеи торчит заботливо вогнанный туда Карательницей дротик.

— Вы все слышали, — громко произнесла Эмилия.

— Я в его тарабарщине ничего не разобрал. А вы, господа? — добродушно признался Голдберг, закончив свою реплику вопросом.

Верго утвердительно кивнув головой, заметив подобные жесты и за некоторыми другими