— Я решил позволить тебе испытать смерть в квартире Райнерда, написанную тебе на роду, а потом перенести тебя назад, вернуть в прошлое. Хотел испугать тебя до усрачки, дать возможность понять, что тебе потребуется задействовать все свои резервы, чтобы пройти через грядущие испытания… и уберечь мальчика от беды.

Данни улыбнулся Фрику, изогнул бровь, как бы показывая: да, я знаю, ты хочешь что-то сказать.

Все еще слабый телом, но с ясным умом, Фрик взглянул на Этана.

— Вас, наверное, удивляет, что ангелы говорят «до усрачки». Но, знаете ли, это выражение есть в словаре.

Этан вспомнил, как в этот вечер, в библиотеке, сказал Фрику, что его все любят. И Фрик, не веря ему, в полном недоумении, даже лишился дара речи.

В библиотеке за спиной Фрика стояла рождественская ель, украшенная множеством ангелов, которые поворачивались, кивали и танцевали при полном отсутствии самого легкого ветерка. Уже тогда странное предчувствие охватило Этана, ощущение, что в его сердце откроется некая дверь и он сможет понять непостижимое ранее. Тогда дверь эта так и не открылась, а вот теперь распахнулась настежь.

* * *

Данни видит, что его друг держит мальчика на коленях, обнимает его, видит, как мальчик, насколько может, прижимается к Этану, но он видит и гораздо больше, чем их изумление от его сверхъестественности и облегчение: все страшное позади, а они живы. Он видит суррогатного отца и сына, которого тот неофициально усыновит, видит две жизни, выбравшиеся из отчаяния благодаря тяге друг к другу, видит годы, лежащие у них впереди, наполненные радостью, рожденной из бескорыстной любви, но отмеченные и душевными страданиями, вылечить которые способна только любовь. И Данни знает: содеянное здесь — лучшее и самое чистое из всего того, что он сделал за свою жизнь, и вот она, ирония судьбы, когда-нибудь сделает.

— «Крайслер», грузовик, — вырывается у Этана.

— Ты умер во второй раз, потому что судьба стремится исправлять возникающие отклонения от предначертанного. Твоя смерть в квартире Райнерда — результат свободы воли, сделанного тобой выбора. Обратив время вспять, я вмешался в уготованную тебе судьбу. Даже не пытайся понять, что я говорю. Все равно не сможешь. Знай только, что теперь… судьба не сможет вернуться на прежний путь. Своим выбором и поступками ты теперь проложил себе новый.

— Колокольчики из машины «Скорой помощи». — У Этана еще не иссякли вопросы. — Все эти игры с…?

Данни улыбается Фрику.

— Каковы правила? Как мы, ангелы, должны вести себя?

— Ангелам нельзя прибегать к прямому воздействию. Они вправе поощрять, вдохновлять, ужасать, уговаривать, советовать и влиять на события всеми средствами, если их составляющие ~ коварство, лживость, введение в заблуждение.

— Видишь, теперь ты знаешь то, что неизвестно большинству людей, — говорит Данни. — Тебе, конечно, известно, что цибет, перед тем как налить во флакончики для духов, выдавливают из анальных желез, но эта информация, пожалуй, поважнее.

Лицо мальчика освещает улыбка, которой может позавидовать его мать-супермодель. И он светится изнутри безо всякой помощи духовных советников.

— Эти люди, которые поднялись из подъездной дорожки и бросились на автомобиль… — В голосе Этана слышится недоумение.

— Образы жертв Молоха, которые я создал из воды и послал ему навстречу, чтобы испугать его, — объясняет Данни.

— Черт, а я это пропустил! — вскрикивает Фрик.

— Более того, мы, ангелы-хранители, не носим белые одежды и не переносимся с места на место так, как это показывают в фильмах. Как мы путешествуем, Фрик?

Мальчик начинает уверенно, но быстро замолкает:

— Вы путешествуете через зеркала, посредством дыма, тумана, дверей…

— Дверей в воде, лестниц из теней, дорог лунного света, — заканчивает за него Данни.

Тут же Фрик добавляет, порывшись в памяти:

— Посредством желания, и надежды, и просто ожидания.

— Хотите напоследок увидеть, что ангелы действительно могут летать?

— Круто, — говорит мальчик.

— Подожди, — останавливает Данни Этан.

— Ждать больше нечего, — отвечает Данни, который только что получил вызов и должен на него откликнуться. — В этом мире мой путь завершен.

— Друг мой, — говорит Этан.

Благодарный за эти два слова, благодарный безмерно, Данни, спасибо могуществу, обретенному им по условиям контракта, превращается в сотни золотистых бабочек, которые грациозно поднимаются в дождь и одна за другой исчезают в ночи, более невидимые для глаз смертных.

Когда Данни материализуется на третьем этаже Палаццо Роспо, в ответ на полученный вызов, Тайфун, качая головой от изумления, выходит из двойных дверей, за которыми находятся апартаменты Ченнинга Манхейма, в северный коридор.

— Дорогой мальчик, ты побывал в этих комнатах?

— Нет, сэр.

— Даже я не могу насладиться такой роскошью. Но, с другой стороны, я постоянно путешествую, живу в основном в отелях, а лучшие из них не могут предложить апартаменты такого уровня.

Из ночи доносится нарастающий вой сирен.

— Мистер Рисковый Янси прислал кавалерию слишком поздно, — говорит Тайфун, — но, я уверен, гостей примут с распростертыми объятьями.

Вместе они идут к главному лифту, дверцы кабины раскрываются при их приближении.

Тайфун, как всегда, учтивый, предлагает Данни войти первым.

Двери закрываются, лифт начинает спускаться.

— Великолепная работа, — говорит Тайфун. — Более того, потрясающая. Как я понимаю, ты достиг всего, на что надеялся, и даже больше.

— Гораздо больше, — признает Данни, ибо, когда они вдвоем, он должен говорить только правду.

Глаза Тайфуна весело поблескивают.

— Ты должен признать, что я скрупулезно выполнял все условия нашего соглашения, фактически допускал самое широкое их толкование.

— Я искренне признателен вам за те возможности, которые вы мне предоставили.

Тайфун отечески похлопывает Данни по плечу.

— Несколько лет, дорогой мальчик, мы думали, что потеряли тебя.

— Такого и близко не было.

— Еще как было, — заверяет его Тайфун. — Ты почти ушел от нас. Я рад, что все разрешилось наилучшим образом.

Тайфун вновь хлопает Данни по плечу, и его тело падает на пол кабины лифта, тогда как душа продолжает стоять в костюме и при галстуке, над трупом у своих ног, но ее бестелесность особенно заметна на фоне безжизненной плоти.

А какое-то время спустя тело исчезает.

— Куда оно подевалось? — спрашивает Данни. Тайфун весело смеется.